Деньги за путину

— Здесь разворачиваться надо, — закричал он в ухо Савелия. — Как только наполнится бункер, закрывай и направляй рыбу к другому. Отсюда не видно, когда он наполнится. Придется в цех бегать смотреть. Понял? Давай, — он ободряюще хлопнул Савелия по спине.

Вода хлестала через бортик желоба, окатывала Савелия с ног до головы. Он спрыгнул с эстакады и вошел в цех. В бетонных канавах струилась вода. К длинным разделочным столам были проведены трубы — оттуда била тоже вода. Девушка в резиновой робе поливала из шланга площадку возле бункеров.

Женщины у разделочных столов приготовились к приему первой рыбы. Мастер цеха — седой старик — на виду у всех разделывал кетину. Показывал. Нож в его руке был почти не виден: икра — в одну сторону, внутренности и жабры — в бочку, сама рыба на конвейере поплыла в другой цех. Там ее, пересыпав крупной солью, уложат в бочку — готовая продукция. А икра пойдет в другой цех. И девушки там все в марлевых косынках и белых халатах. Они имеют дело не с ножом, а с точными аптекарскими весами, склянками и колбами, всякими порошками с мудреным медицинским названием. Икра закатывается в деревянные бочонки, дно и стенки их выложены специальным белоснежным полотном. Уже потом, если надо, икру из бочек на заводе расфасуют в небольшие консервные баночки.

Савелий заглянул в бункер и побежал к эстакаде. На ходу он пытался найти среди женщин Илону. Но все они были в одинаковых широченных резиновых костюмах.

Перекрыв первый бункер, Савелий открыл второй. Рыба неожиданно пошла сплошным валом, и он еле успевал разбирать затор. Иные кетины все же падали с эстакады вниз, гулко ударялись о деревянный настил, хватали ртами водяные струи и, тщетно пытаясь удержаться на животе, валились на бок и снова стремились подняться.

А рыба все прибывала. Она неслась по желобу уже трех-четырехслойным рядом. Пошел голец. Он мельче кеты, и потому насос выхватывал его из рамы сплошным потоком.

Из цеха раздался свист. Савелий перекрыл второй бункер, открыл третий…

У Шелегеды другая забота — узнать, кто принимает рыбу. Ага, старая знакомая — Роза. И новенькая, пожилая. У рыбаков с приемщиками должен быть железный контакт. От них зависит и сортность сданной рыбы, и даже количество. Шелегеда прикинул: по нечетным дежурит Роза. Это хорошо, это надо учесть.

Новенькая приемщица — Анна Ивановна — заставила Шелегеду открыть бункера, придирчиво осмотрела продукцию.

— Чего там смотреть? — обиделся Шелегеда. — Свежак сплошной. Ну, немного гольца, так это мелочь.

Анна Ивановна все равно в квитанции пометила что-то. «Ну и дура старая, — обиделся бригадир. — Такой день…»

Он поискал глазами Женю, но увидел веселое лицо Маньки. Она подмигнула ему и толкнула локтем стоящую рядом тетю Шуру. Обе хохотнули.

Начал накрапывать дождь. Слава вызвал по рации колхоз, сообщил о сданной рыбе. Чаквария поздравил бригаду и спросил: все ли в порядке? Микрофон взял Шелегеда: «Порядок! Порядок! Как понял?»

Палатка встретила прибывших молчанием. Даже Бенедикт Бенедиктович со своей мухобойкой сидел, присмирев.

— В чем дело? — бригадир встал посредине палатки и посмотрел на своего зама Анимподиста.

— Повар отказался готовить, просится на невод.

— Хватит! Все! — Бенедикт Бенедиктович рубанул воздух рукой. — Прислуживать не хочу. Вышел из этого возраста…

— Кончай, Бенедиктыч, — вступился Анимподист. — От поварских обязанностей тебя освобождаем. С завтрашнего дня считай себя рыбаком. Все согласны?

— Согласны, — лениво и без всякого энтузиазма протянула бригада.

— А пока повар — корми! — зло бросил Шелегеда.

Решено было по жребию выбирать повара на каждую неделю. Кинули в шапку, первому выпало Витьку. Он не огорчился, только пробурчал под нос: «Пожалуйста, я кроме каши ничего не умею». Никто не обратил внимания на эти слова, но уж точно — долго еще после путины не захочется рыбакам каши.