Дени Дюваль

Взошедшая к тому времени луна заливала торжественным светом огромное сверкающее море. По прибрежному песку струилась серебристая волна прибоя. Вот и камень, на котором мы частенько сиживали. На камне под светом звезд спала не ведающая ни о чем малютка. Тот, кто любит всех маленьких деток, охранял ее сон... Я с трудом различаю слова, которые пишу. Моя крошка проснулась. Она не понимала, что с каждою волной к ней все ближе подбирается жестокое море, но она узнала меня, улыбнулась и радостно залепетала. Я схватил ее на руки и со своей драгоценною ношей отправился к дому. Когда я взбирался на холм, я встретил мосье де ла Мотта с одним из французских священников. По одному и по двое возвращались домой все, кто ходил на поиски моей маленькой странницы. Ее уложили в колыбель, и лишь спустя много лет она узнала, от какой опасности была спасена.

О моем приключении стало известно в городе, и я свел знакомство с разными людьми, которые были ко мне очень добры и впоследствии много помогали мне в жизни. В то время я был еще слишком мал, чтобы понимать все происходящее, но теперь, говоря по правде, должен признаться, что мой старый дед, кроме ремесла парикмахера, которое вы навряд ли назовете столь уж славным, занимался и другими, еще менее почтенными делами. Что вы скажете, например, о церковном старшине, который ссужает деньги a la petite semaine {На короткий срок (франц.).} и под лихвенный процент? Рыбаки, рыночные торговцы, даже кое-кто из местных фермеров и дворян были у него в долгу, и он стриг их, как ему вздумается. Сейчас вы убедитесь, что ничего хорошего из его заработков не вышло, но пока суд да дело, руки его вечно тянулись к чужому добру, и следует признаться, что madame sa bru {Госпожа его сноха (франц.).} тоже была весьма неравнодушна к кошельку и не слишком разбиралась в средствах, какими он набивался. Шевалье де ла Мотт был щедр и великодушен. Он платил - не знаю уж сколько - за содержание несчастной мадам де Саверн. Он был виновником ее отчаянного положения. Если б не его уговоры, бедняжка никогда не отреклась бы от своей веры, не бежала бы от мужа и роковая дуэль никогда бы не состоялась. Прав он был или виноват - все равно он был причиной всех ее бедствий и старался по возможности их облегчить. Я знаю, что в течение многих лет, несмотря на всю свою расточительность и стесненность в средствах, он все же находил способ выплачивать маленькой Агнесе порядочное содержание, когда она осталась одна на свете, потому что и отец и мать ее умерли, а родственники от нее отказались.

Тетки Агнесы, барышни де Барр, категорически отрицали, что она - дочь их брата, и отказались платить что-либо за ее содержание. Родные ее матери тоже от нее отреклись. Им рассказали ту же историю, а ведь все мы охотно верим тому, чему хотим поверить. Бедная женщина согрешила. Ее ребенок родился в отсутствие мужа. Услышав весть о его возвращении, она убежала из дому, не смея с ним встретиться, и несчастный граф де Саверн пал от руки человека, который еще раньше лишил его чести. Де ла Мотту оставалось только либо терпеть все эти поношения, либо опровергать их в письмах из Англии. Поехать в Лотарингию он не мог, ибо был там кругом в долгах.

- По крайней мере, Дюваль, - сказал он мне, когда я пожал ему руку и от всей души простил его, - каким бы безумным сумасбродом я ни был, сколько бы горя ни принес я всем, кого любил, я никогда не допускал, чтобы малютка нуждалась, и содержал ее в достатке, даже когда сам оставался почти без куска хлеба.

Конечно, он был дурным человеком, но все же его нельзя считать законченным негодяем. Это был великий преступник, и он понес ужасную кару. Смиримся же и мы, грешные, и возблагодарим всевышнего за дарованную нам надежду на спасение.

Я думаю, что до несчастного мосье де Саверна дошло какое-нибудь хвастливое письмо, посланное де ла Моттом приятелю в лагере де Во, в котором шевалье похвалялся, что обратил в католичество некую протестантку из Страсбурга, - и что именно это обстоятельство ускорило возвращение графа и послужило причиною столь роковой развязки. Во всяком случае, так сказал мне сам де да Мотт при нашем последнем свидании.

Кто рассказал госпоже де Саверн о смерти ее мужа? Я сам (жалкий неугомонный болтун) узнал о происшедтем лишь много лет спустя. Матушка уверяла, будто она слышала, как лодочник Бидуа рассказывал эту историю за стаканом можжевеловой настойки в нашей гостиной. Комната графини находилась наверху, а дверь была открыта. Бедняжка очень сердилась при виде запертой двери, и после злополучного побега к морю в комнате графини всегда ночевала матушка или ее любимая служанка.