Дэниел Мартин

Я сидел в гостиной, потягивал виски и, снова испытывая соблазн винить во всём Нэлл, думал о том, что ждёт меня в ближайшем будущем. Наверняка она скоро вернётся в Оксфорд побыть с Джейн; и каким бы ни было грядущее примирение с её родственниками, я сомневался, что наши с ней отношения могут быть хоть сколько-нибудь искренними. Хоть я и был — технически и юридически — виновником развода, истинной причиной разрыва, на мой взгляд, была она. Несомненно, все разводы повторяют историю Адама и Евы. «Бытие» хранит гробовое молчание о том, что произошло после изгнания их из Эдема, сообщая лишь, что они произвели на свет того, кто был убит, и того, кто убил. Порождённые нами Каин и Авель обрели форму абсолютного непрощения.

Почти три года после бракоразводного процесса мы с Нэлл совершенно не разговаривали. Время от времени она привозила в Лондон Каро, а я в тот же день отвозил дочь в Оксфорд. И в Лондоне, и потом в Оксфорде мы ледяным тоном произносили какие-то ничего не значащие слова над головой девочки, передавая её из рук в руки. Через некоторое время, просто из вежливости, я был готов несколько оттаять, но только не Нэлл. В один прекрасный день она написала, что ей нужно повидать меня в Лондоне без Каро. Нужно кое-что обсудить. Я предположил, что речь пойдёт об алиментах. Я уже мог позволить себе выплачивать ей более крупную сумму, но решил без боя не сдаваться. Нэлл была далеко не бедна и знала, что я знаю об этом. Мы договорились о деловом завтраке. Но она явилась вовсе не за тем, чтобы урвать побольше. Она собралась замуж. За Эндрю.

Я до того удивился, что поначалу мог лишь недоверчиво повторить его имя. Я читал о смерти его отца — это было как раз во время нашего развода — и понимал, что Эндрю унаследовал его титул; однако со студенческих дней он так и остался в моей памяти высокомерным молодым выпивохой, позёром, с отвратительно манерной речью, этаким гибридом Тони Лампкина110 с повесой периода регентства… не говоря уж о том, что для нас четверых он был воплощением всего, что мы презирали (или тщились презирать). Единственной достойной чертой в нём мы считали его способность «скандализовать» окружающих, за что его и терпели. Моей инстинктивной реакции так и не простили, и я был наказан молчанием о том, как они встретились; мне было сообщено лишь, что это произошло примерно полгода назад, в Оксфорде, совершенно случайно. А теперь оказалось, что он по уши в неё влюблён, — «просто фантастика какая-то». Я отметил, что про себя она ничего подобного не сказала. Держалась той линии, что ей следует подумать о Кэролайн, которая вроде бы его просто «обожает». Они некоторое время гостили в Комптоне.

Пришлось принять всё это как свершившийся факт, каким бы невероятным он ни казался; единственное, чего я не мог понять, — зачем ей понадобилось беседовать со мной об этом вот так, лицом к лицу. Нэлл произнесла небольшую речь о том, что Каро — моя дочь, и что я «предположительно» интересуюсь «хотя бы немного» её будущим, и что нам придётся обсудить новые финансовые проблемы. Меня не обманул этот неожиданный переход от враждебности к стремлению посоветоваться; подозреваю, что Нэлл полунадеялась, что меня охватит злобная ярость или я попытаюсь ставить ей палки в колёса; а может быть, это Энтони и Джейн, хоть и навсегда порвавшие со мной, не пожелали поступиться принципами и уговорили Нэлл. Я абсолютно уверен — она вовсе не пыталась найти хоть какой-то путь к примирению; скорей, похоже, ей хотелось показать мне, до чего я её довёл… что было совершенно абсурдно. Эндрю богат, у него прекрасный дом и титул баронета; я даже мог поверить, что он в неё влюблён: ведь у него, по всей видимости, был весьма широкий выбор среди подходящих девиц его собственного круга. А Нэлл… скорее всего она и сама не знала, зачем приехала. Она очень нервничала; это было первое в её жизни самостоятельное решение такого масштаба, и я мог бы отнестись к ней подобрее.