Дэниел Мартин

Но Дэн не двинулся с места, всё смотрел на воду. Джейн с минуту пристально глядела на него, потом молча протянула руку и сжала его кисть под рукавом жестом ободрения, сочувствия, а может быть — безмолвного призыва? Он не знал, но чувствовал, что на этот раз её жест мог выражать лишь нежность и дружбу. И если бы он захотел удержать её руку, он не успел бы — Джейн убрала её слишком быстро: ведь жест был уже сделан! И снова — точно оксиморон415: жест обидел Дэна своей тактичностью, своевременностью, но и растрогал; как бы само собой подразумевалось, что за ним кроется больше понимания и воспоминаний, чем можно выразить. Они встали, поднялись по ступеням, и Джейн спросила, намного ли прохладней будет в Ливане. Дэн знал — она просто хочет дать ему понять, что ведь это вовсе не последний день, но всё, что он теперь слышал, были лишь другие голоса. Компромиссы, которых так много было в его жизни, казалось, стали почти физически ощутимы, угнетали, словно бородавки. Он уже не мог чётко осознавать, что происходит на самом деле и что делает он сам.

Но в отеле, в одиночестве своей комнаты, он решил, что нужно раз и навсегда покончить с надоевшими подростковыми играми, с этими волнениями и колебаниями. Всё это, видимо, свидетельствует лишь о том, что он сам не знает, чего хочет. Странным образом, он гораздо лучше представлял себе, что чувствует Джейн, и это никак не могло его ободрить. Он слишком многое успел выдать; если их былая способность быстро улавливать мысли и настроения другого положила начало всей этой ерунде, то сейчас самый факт, что эта способность не помогла им стать ближе друг другу, должен положить ерунде конец. Она, несомненно, не раз и не два понимала, куда он ведёт, но не последовала за ним. А там, на ступенях у воды, где они сидели, он было совсем уже решился, но дал моменту ускользнуть. Он даже мог представить себе, как описывает Дженни сцену на острове, разумеется, с необходимыми купюрами; вызывает ревность, но вызывает и смех. В конце концов, он тоже способен принимать решения.

Так что, когда Джейн спустилась, чтобы встретиться с ним в баре, он чувствовал себя гораздо более уравновешенным, почти как в первые дни путешествия. И как бы подтверждая его поражение, Джейн и сама казалась спокойной и вполне непринуждённой. Они пообедали, тщательно избегая всего, что могло бы снова привести их к самоанализу и копанию в душах, и отправились назад, в старый отель — выпить кофе в длинной комнате отдыха, выходящей на террасу над садом. Обычно там почти никого не было, но в этот раз, только они уселись за столик, комната стала наполняться людьми. Те же лица, что и в ресторане — русские лица; их становилось всё больше, словно люди шли на собрание. Вскоре полная пожилая женщина в старомодном вечернем платье, обнажавшем массивные руки с удивительно изящными кистями, прошла в конец комнаты, к роялю. Какой-то человек помог ей поднять крышку. Она начала играть, без всяких формальностей или объявлений, но то, как сразу же смолкли разговоры вокруг, как задвигались стулья, поворачиваясь к роялю, убедило Дэна и Джейн, что они незваными оказались на импровизированном концерте. Исполнительница начала с мазурки Шопена. Дэн не очень разбирался в музыке, но это явно была игра либо очень одарённого любителя, либо приехавшего в отпуск профессионала. Когда закончилась первая пьеса, от столиков послышались осторожные аплодисменты; Дэн взглянул на Джейн — что она думает? Она плотно сжала губы — была совершенно очарована. Люди всё шли — русские и восточноевропейцы, инженеры и их жёны, двое-трое египтян, видимо, их местные коллеги; они стояли в конце комнаты — все места за столиками были уже заняты. Пианистка исполнила ещё одну мазурку. Когда она закончила, человек, помогавший ей открыть крышку рояля, поднялся с места и заговорил по-русски, очевидно объясняя, что исполнялось и что ждёт слушателей впереди.

Дэн сказал:

— Я чувствую, что мы здесь немного de trop.416

— Наверное. Но так хорошо снова послушать музыку.

— Может, попробовать подслушивать с террасы?

— Давай.

Они поспешно поднялись со своих мест и вышли; Дэн жестом предложил ближайшей из стоявших у дверей пар занять их столик.

— Пожалуй, я схожу за пальто.

— Прекрасно. А я пойду возьму нам по бокалу бренди.

Так он и сделал и снова вышел на террасу с бокалами в руках; прошёл мимо закрытых жалюзи окон к тому, что поближе к роялю. Там стоял столик, а окно позади жалюзи было открыто. Ночная тьма, едва ощутимый запах речной воды, звёзды, свет ламп, пробивающийся сквозь жалюзи и отражённый экзотической листвой внизу, за балюстрадой… Джейн тёмным силуэтом возникла в дверях и пошла к нему сквозь рассеянный свет и густые тени террасы. В комнате отдыха снова зазвучал Шопен.

— Тебе не слишком холодно здесь?

— Нет. Сегодня, кажется, намного теплее.

Она села с ним рядом.

— Тебе нравится?

— Прекрасное туше. Типично русское. Думаю, она много слушала Рихтера.