Дэниел Мартин

— Я согласен, что каждому из нас невероятно повезло — в биологическом смысле. Образование, культура, деньги… и всё прочее. Но логика, которой я не могу следовать, говорит, что любые решения должны быть продиктованы чувством вины по этому поводу. Не верю, что это чему-то поможет. Я не утверждаю, что мы всегда правильно используем полученные нами дары, никак ими не злоупотребляя. Но когда ты вообще отрицаешь их подлинные или потенциальные достоинства…

— Вовсе я этого не отрицаю.

— В каком-то абстрактном смысле — возможно. Но в практическом — весьма эффективно. Мне не позволено даже реально сознавать, что я злоупотребил этими дарами. — Он снова бросил быстрый взгляд на её лицо и отвернулся. — Мы прилагали недостаточно усилий, Джейн. Мы бежали, как крысы с корабля. Струсили. А оснований для этого у нас было гораздо меньше, чем у кого бы то ни было. Энтони должен был стать священником. Ты — моей женой. Я должен был попытаться стать серьёзным драматургом. — Джейн так ничего и не сказала, и он заговорил более лёгким тоном: — Я вовсе не уверен, что на тебе лежит не самая большая вина. Ведь именно ты полуразглядела всё это тогда, в Оксфорде. Что мы живём в нереальном мире.

— И сразу же попали в ещё худший.

— Я — за твою интуицию. Не за то, что ты делаешь. Пытаюсь убедить тебя, что ты опять принимаешь неверное решение, исходя из верного ощущения.

— Дэн, я просто пытаюсь не причинить боли тому, кто мне очень дорог.

— Ты, может, и пытаешься. Но безуспешно.

Она замешкалась, потом упавшим голосом проговорила:

— Ты уже сам объяснил. Всё — из-за огромного списка неверных шагов, сделанных мною в прошлом.

— А то, что ты сказала мне на острове Китченера, — правда? Что я помог тебе решить, что ты будешь делать, когда мы вернёмся домой?

— Ты и сам знаешь, что правда.

— Тогда я не понимаю, почему ты могла послушать моего совета тогда. И не принимаешь его сейчас.

— Потому что я очень ценю твоё знание жизни. Твоё мнение вообще.

— Но не о том, что касается лично тебя. Нас.

— Ты идеализируешь меня. Не понимаешь, какой я стала.

— Ни один мужчина, ни одна женщина никогда до конца не понимают, каким стал каждый из них. Если главным условием будет понимание, им придётся жить на разных планетах. Потому что такое требование нереально.

— Но боль, которую это может причинить, — реальна?

— Если допустить, что она более реальна, чем счастье.

Джейн не поднимала головы.

— Это вовсе не потому, что в тебе что-то не так. Поверь мне.

— Я думаю, ты лжёшь. Может быть, из чувства порядочности. Но всё-таки лжёшь.

— С чего ты взял?

— Каро рассказала мне, как ты отозвалась обо мне — не так давно. Что я из тех, кто постоянно бежит от своего прошлого. От прочных привязанностей.

Она чуть слышно охнула.

— Не надо было ей говорить тебе об этом.

— Возможно. Но она сказала.

— Я хотела, чтобы ей было легче. Вовсе не собиралась в чём-то винить тебя.

— Не сомневаюсь. И диагноза не оспариваю.

— Но я вовсе не хотела сказать, что ты бежишь от неё.

Он поболтал пиво в стакане.

— Но ты опасаешься, что я мог бы вскоре снова бежать — от тебя?

— Мне очень жаль, что она тебе это сказала.

Дэн поднял на неё глаза. Лицо её замкнулось, в глазах — смущение, растерянность; она не знала, как объяснить ему, как сорваться с неудобного крючка, который он долго держал в запасе и наконец нашёл повод использовать.

— Но раз уж сказала?

— Больше всего я опасаюсь, что твой побег от меня был бы вполне оправдан.

— Это тяжёлый случай ложной скромности. Предвкушение беды прежде, чем она может произойти.

— Очень жаль. Но опасения эти вполне реальны.

— Мне хотелось бы, чтобы мы похоронили твоё представление, что я втайне собираюсь как-то повлиять на тебя, испортить. Я полностью принимаю тебя такой, какая ты есть. Такой, какой ты хочешь быть. — Он перевёл дух. — И не только потому, что я так хочу. Невозможно создать тебя по своему образу и подобию. Хоть тыщу лет старайся.

Она помотала головой, словно в отчаянии, что их желания идут вразрез одно другому.

— Если бы речь шла лишь о терпимости друг к другу…

— Это уже что-то.

— Я вполне с тобой согласна.

Снова оба замолчали, не зная, что сказать.

— Дело не просто в прошлом, Джейн. Мне пришлось узнавать тебя заново. Какой ты стала. Я чувствую, что ты мне очень близка. — Он помолчал, потом попытался вытянуть из неё ответ: — Разве ты не видишь этого? Не видишь этого родства душ?

— Вижу. Временами.