Дэниэл молчит

— Точно. «Арчеры», — выдохнула я вместе с дымом. Энди забыл свою сигарету, я решила затянуться разок-другой. Не в доме, конечно, — в саду, на скамейке у нашего закисшего пруда.

— По радио?! — Брат был в шоке. — Средь бела дня?

В хорошие дни я считала слова в лексиконе Дэниэла. Он уже знал больше сотни и начал их складывать! Три года я не слышала от сына ни словечка, зато теперь, если включить фантазию, он готов играть «в слова» целыми днями. Я и в мяч его научила играть, не забывая хвалить каждый раз, когда ему удавалось поймать или бросить мяч.

Всего несколько месяцев назад Дэниэл вовсе не замечал мяч, даже если тот попадал ему в лицо или в живот. А когда я заставляла его взять мяч — подносил к лицу и долго рассматривал, сощурив глаза. Или кидал вверх и отворачивался, не глядя, куда тот упал. Теперь он научился ловить. И даже пытался бросать его обратно. Ну, почти всегда пытался.

На прогулках в Риджент-парк я катала его на трехколесном велосипеде; мы хором кричали «Утки!», поднимая в воздух стаи диких уток. Притянув к себе сиденье качелей на тяжелых цепях, я начинала: «На старт, внимание…»

— Маш! — говорил Дэниэл — и я отпускала сына в полет.

Но случались и плохие дни, когда Дэниэл отказывался говорить, когда его взгляд вновь блуждал, ни на чем не останавливаясь, а мне не с кем было поделиться, на мои звонки никто не отвечал. В такие дни я разваливалась на части и мечтала только об одном: отыскать какую-нибудь кнопку, рубильник — что угодно, лишь бы выключить себя из этой жизни. А то весь свет не мил, и туфли жмут. В магазинах я растравляла себя, любуясь ровесниками Дэниэла: они не дают своим юным мамам ни минуты покоя, засыпают вопросами и ведут сложнейшие переговоры, сколько именно шоколадок надо купить. Казалось, от этих детей исходит сияние, словно они покрыты слоем глазури, которая и отражает, и притягивает свет. А мой мальчик в магазинной тележке лишь смотрел перед собой пустым взглядом или возил языком по губам, пока кожа вокруг рта не загорится пунцовым кругом. Он мог ткнуть во что-нибудь пальцем или что-то сказать, но больше молчал, если только я не настаивала на общении. Его нужно было заводить, как старинные автомобили, которые не двигались, пока не крутанешь ручку. Хотя при желании он уже много чего мог сказать. И горы печенья мне теперь не требовались, чтобы удержать его в тележке. По совету Энди я как следует кормила Дэниэла перед самым выходом, а в магазине держала под рукой крекеры (без клейковины), время от времени вознаграждая его за терпение. И представьте, у нас все получалось. Правда, сначала пришлось помучиться. В первый раз Дэниэл рыдал до синевы, а потом ринулся бежать. Энди загородил дорогу, и тогда Дэниэл рухнул на пол и забился в истерике. У меня все внутри переворачивалось, но Энди был настроен оптимистически.

— В нашем распоряжении целое утро. — Энди даже умудрился улыбнуться. — Забудьте об окружающих. Считайте, что в магазине только я, вы и Дэниэл. Сохраняйте спокойствие, и мы справимся.

Стиснув зубы, я сохраняла спокойствие. Рыдания Дэниэла постепенно стихли, Энди поднял его и, не переставая говорить, пошел по проходу, пристроив ножки Дэниэла на своих ботинках. Я двинулась следом, машинально наполняла тележку — варенье, яйца, хлеб, — а сама не спускала глаз с Дэниэла и Энди.

— Здорово шагаешь! — восхищался Энди, хотя сам практически нес Дэниэла на ногах. — Молодец, парень, идем дальше!

Наконец Дэниэл затопал по проходу самостоятельно. Энди оглянулся, подмигнул мне и предложил Дэниэлу крекер. Погуляв еще минут пять, мы вышли из магазина с пустыми руками.

— Что мы творим, Энди? Бросили полную тележку посреди магазина. Так нельзя! — прошептала я, выскальзывая вслед за ним из двери.

Энди расхохотался и хлопнул меня по плечу.

— Еще как можно! — заверил он, протягивая Дэниэлу его любимого самоходного Томаса. И добавил: — Повторять ежедневно, а лучше дважды в день, до нашей следующей встречи.

— А когда наша следующая встреча?

С каждым днем Дэниэл требовал все больше, а главное, все четче.

— И-ще поезд! — сказал он не оставляющим сомнений тоном: это приказ, а не просьба.

Вот только нищала я с катастрофической быстротой. Продать бы коттедж, и побыстрее, иначе скандала со Стивеном не избежать.

Стивен пришел к выводу, что я безответственно отношусь к деньгам, разбазаривая бешеные суммы на терапевтов, гомеопатов, кинезиологов. Ладно, согласна, толку от всех этих спецов никакого, но как я могла узнать, пока не попробовала? Зато Энди стоил каждого потраченного на него пенни. Энди необходим нам как воздух, в нем моя единственная надежда на выздоровление сына. А Стивен наотрез отказался выдавать мне наличные и даже кредитки пригрозил аннулировать.

В доме все меньше вещей на продажу; скоро мне уже нечего будет рекламировать в бесплатных газетных купонах или на объявлениях с красочным «ПРОДАЕТСЯ», которые я пришпиливала на киосках. А у меня запланирована еще не одна консультация со специалистами.

Аутизм, как оказалось, недуг не из дешевых. Если его лечить.