Деникин

Красные имели четырехкратное преимущество в штыках и совсем незначительно уступали деникинцам в саблях. Войска Южного фронта овладели главным оружием противника — высокой маневренностью частей и соединений. Моральный дух красных был значительно выше, несмотря на все эксцессы, как в Ростове.

В советских войсках проводились мероприятия по поддержанию высокого наступательного порыва. По данным разведки ВСЮР, красноармейцам упорно внушалась мысль, что армию Деникина надо не разбить, «ее надо уничтожить». Сталин в разговоре по прямому проводу с Орджоникидзе 25 октября 1919 года заявил, что в боях под Орлом нужно истребить лучшие полки белых. Такая целенаправленная работа приносила ожидаемые плоды: в политсводке политотдела 7-й кавалерийской дивизии о боевом и политическом состоянии дивизии от 17 февраля 1920 года отмечается, что, несмотря на большой переход, боевую обстановку, очевидную усталость, «все неудержимо рвутся вперед».

Молодая советская дипломатия хорошо сыграла на конфронтации Деникина с Петлюрой и Польшей. Провела переговоры с Польшей о прекращении военных действий и «установила военно-деловой контакт с Петлюрой против Деникина». В итоге у Южного фронта появились дополнительные силы.

Неожиданную помощь красные получили и от меньшевистской Грузии.

Румыния повела себя так же. Оборонявшие Одессу войска Бредова пытались прорваться в Румынию, но были встречены огнем пулеметов, несмотря на то, что 20 января 1920 года Деникин дал телеграмму начальнику Румынской военной миссии с просьбой о пропуске через их территорию белых частей.

Подобное стратегическое положение обеспокоило союзников. Они попросили главкома ВСЮР откровенно высказаться относительно ситуации. Тот заявил: оборонительный рубеж — река Кубань. Поднимается казачество — наступление на север, нет — эвакуация в Крым. В то же время Деникин не ставил вопроса об эвакуации за границу в случае преждевременного падения Крыма, ибо боялся потерять материальную помощь Антанты. Союзники все больше сомневались в главкоме ВСЮР. Его разногласия с Англией и Францией обострились, на фоне военных поражений, до предела. Помощь союзников становилась пассивнее. Англичане до конца не сдержали обещания — оказать помощь флотом при эвакуации из Одессы 7 февраля 1920 года, и она была сорвана.

Вместе с тем в советском тылу положение было сложным.

«Железные дороги, — отмечали официальные советские источники, — совершенно разрушены противником. Между Красной Армией и центром образовалась пропасть в 400 верст, через которую ни провести эвакуацию, ни подвести пополнение, ни организовать санитарную помощь было невозможно».

Возникли у советского командования проблемы с Махно. Он, будучи в союзе с красными, отказался выступить на Польский фронт. Всеукраинский ревком объявил Махно вне закона. С середины января 1919 года между ним и советскими войсками началась жестокая борьба, длившаяся до октября 1920 года.

Особая усталость была присуща пехоте. Много сил и средств отнимали у советского командования мероприятия по преодолению последствий упоминавшегося выше разложения войск после занятия Ростова.

Ленин понимал, что ВСЮР могут еще оправиться, поэтому он поставил задачу: по-прежнему не ослаблять усилий на Южном фронте.

Деникин пытается переломить ситуацию. В начале 1920 года он приказал прекратить все отношения с Грузией и безотлагательно выслать ее официальных представителей с территории ВСЮР, Черноморскому флоту — выйти к берегам Грузии и начать боевые действия.

Всем органам военной и гражданской власти был отдан приказ:

«Беспощадно карать сеющих смуту, бесполезным, жалким, малодушным людям по крайней мере молчать, чтобы не мешать работе честных и сильных духом».

Главком провел насильственную мобилизацию лиц до 35 лет, потребовал от Донского атамана расчистить тыл и повести борьбу с паникерами и клеветниками.

Он искренне верит в победу и не устает убеждать войско, что все происходящее на фронте «только тяжелый эпизод», который можно преодолеть. Для этого армии потребуется «напряжение сил и самочувствия, которое одухотворяло ее в самые тяжелые времена кубанских походов».

Были к этому у генерала некоторые основания: в обстановке всеобщей деморализации подобно «лучам света в темном царстве» поступали донесения: