Дэнилидиса - непутёвый герой

  - Я насторожился и стал прислушиваться к себе, пытаясь понять то чувство тревоги и странного облегчения одновременно. Более не доносилось ни звука, лишь изредка неподалеку всхрапывал конь Бордвика, позвякивая сбруей. Проявляя всю отпущенную мне осторожность, используя весь талант Следопыта, я осторожно приблизился к этому странному месту. Туман, как по заказу, стал редеть, словно показывал прорехи в своем поношенном плаще, и постепенно открывая странную картину. Странную и долгожданную, ибо первое, что я смог разглядеть, это мертвый Бордвик со свернутой шеей, с закатившимися глазами и распухшим посиневшим языком. Мне показалось, что в миг смерти он испытал всепоглощающий ужас, поняв, куда уносится его душа - настолько было искажено его лицо. Рядом и чуть поодаль я обнаружил еще одного участника этого необъяснимого действия. Я сразу понял, что это тот человек, что попался на пути Проклятия Элмора и, о чудо! - вышел победителем из короткой схватки с ним.

  Граф на секунду замолчал и окинул нас слегка затуманенным пронзающим душу взглядом. Чуть задержался на мне... Продолжил:

  - Он лежал бездвижно, но дышал. Слабо, коротко, но дышал. Я осмотрел место, силясь понять, что же произошло. Я осмотрел незнакомца, пытаясь угадать, кто он и откуда. Много вопросов стояло предо мной, но очевидно ясно было одно - странный незнакомец убил Бордвика; он сломал ему шею. По сути, свершилось Вселенское Правосудие, и бандит подох, как шелудивый пёс, не пролив своей крови и честная сталь не коснулась его гнилой плоти.

  Лангедок поднялся с кресла и с легким поклоном произнес будничным уставшим голосом:

  - Досточтимый сэр Гириос, сэр Рейнар. С вашего позволения я закончу свой рассказ. Что случилось дальше, вы уже знаете.

  Напряженность, висевшая в воздухе, казалась осязаемой. Ее можно было резать ножом и есть ложкой. Я осторожно выдохнул, словно находящийся под водой пловец, берегущий драгоценный воздух. Моему примеру последовал и раскрасневшийся Рейнар... Отчего-то было душно, хотелось пить.

  У Лангедока явно был талант велеречивого Змия-искусителя, он умел владеть душами людей, завораживая своим голосом, течением речи, искусно построенными фразами. И ему отчего-то верилось. Наверно этот славный парень не умел врать. Не говорить всей правды у него получалось отменно. А вот врать...

  Его повествование сродни трансу, в который он впадал. И потому ничего удивительного, что по окончании рассказа вид у Лангедока был весьма измотанный, под глазами проступили тени, черты лица заострились, лоб покрывала испарина.

  Однако на сотню очарованных всегда найдется один циник. И этим циником оказался Гириос:

  - Красочно описуете. - Проскрипел он, откидываясь на спинку кресла. - Мне порой казалось, что это я преследовал Бордвика, а потом сломал ему шею. Но это лишь слова. Чем вы можете их подтвердить, граф? - В щелочках глаз блеснул расчет.

  - Почтенный Гириос. - Глухо откликнулся Лангедок. - Вы можете снарядить поисковый отряд, и я проведу его на северо-восток, где лежит не погребенным Бордвик Рыжий... И еще.

  Граф мягко, но настойчиво ткнул меня в бок. Я с удивлением воззрился на этого хама. Что еще за шутки?! Но граф выразительно одними глазами показал, какой я идиот, что опять забыл про...

  Перстень! Ну конечно! Я мысленно хлопнул себя по лбу, сам безмерно поражаясь собственному тугодумию и забывчивости.

  Я торопливо запустил руку в кошель, ободрав при этом палец о ребристую грань тяжелого золотого ободка, и вытащил на всеобщее обозрение перстень Бордвика... Точнее - бывший перстень Бордвика. Или перстень бывший Бордвика. Вобщем, неважно. Главное, что сейчас это был мой перстень - моя награда за удачное падение, приведшее к фатальному исходу одного из участников.

  Я видел, как округлились глаза у Гириоса и сам он приподнялся и весь подался вперед, грозя свалиться в шуршащую бумажную гору, выросшую на его столе.

  - Неужели? - Изумлено прохрипел он. - Это тот самый перстень?

  - Да. - Сдержанно подтвердил я, держа перстень в вытянутой руке и чуть ли не тыча им под нос пораженному Гириосу.

  - Дайте сюда. - Вежливо, но твердо попросил тот. - Мне необходимо убедиться... Кое-что проверить...

  Я вообще-то довольно равнодушен ко всякого рода цацкам и побрякушкам, но сейчас с удивлением для себя обнаружил, что мне не очень-то хочется передавать в чужие руки принадлежащий мне по праву увесистый золотой перстень с большим угольно-черным камнем.... Блин! Осталось еще просипеть "Моя Прелесть" и свернуться калачиком под столом.

  Нехотя, но всё же я протянул настырному Гириосу свой трофей, осторожненько так положил ему на раскрытую ладонь. Тот, затаив дыхание, поднес перстень вплотную к своим лихорадочно блестевшим глазам, беспощадно втиснутых в предельно суженные щелочки век, рассматривая что-то на внутренней стороне золотого ободка.