Дэнилидиса - непутёвый герой

  Мои новоприобретенные друзья не покидали меня, я находился буквально под круглосуточным присмотром. И благородный Лангедок, превозмогая давящее чувство вины и неловкости, пытался всячески поддержать меня, выказывая различного рода учтивые знаки внимания - то отвар заварит, то Мире поможет тряпицу выжать.

   - Илидис! - в очередной раз Гримир завалился ко мне на исходе первого дня моего оправданного безделья. - А ты не забыл, что мы изгнаны из этого славного городишки? Чтоб ему пусто было...

   - Нет! Это ж надо! - В очередной раз начинал возмущаться он, в остервенении начиная жевать свою бороду. - Всякие огрызки могут безнаказанно грабить, убивать, охальничать! А стоит только честным, законопослушным странникам показать, что они против такого.... Так их сразу того... Из города... Да еще и пиво разбавленное наливают... Да что там - наливают. Недоливают!

  Не знаю кому как, а мне было просто приятно от того, что этот искренне-резковатый гном в сопровождении приятелей или чаще всего в одиночку без обиняков врывался в мою импровизированную палату и начинал разглагольствовать о вселенской несправедливости и дрянном пиве. И я знал, что он, как и остальные буквально испарятся, если я выкажу усталость, либо неудовлетворенность. Я знал и не делал этого.

  Во второй половине второго дня моего блаженного бездействия я был удостоен посещения Начальником гарнизона Порубежска и прилегающих земель Приграничья. Гириос пришел один в замызганном сером плаще и в стоптанных, покрытых дорожной грязью сапогах. Видок у него был, конечно. Мать моя в подобных случаях говорила - "С креста краше снимают".

   - Илидис. - Без всяких предисловий и приветствий начал он. - Надеюсь, что ваше физическое и душевное состояние пришло в подобающий вид. Ибо я настоятельно прошу. Заметьте - прошу! В течение трех часов обеспечить спокойствие нашего города.

  Если честно, то я был ошарашен таким причудливым словооборотом при построении вышеприведенной тирады. Фантазия сразу же угодливо нарисовала бравого Шерифа, наделенного полномочиями и вооруженного до зубов, сеющего Закон и Справедливость и пресекающего любые попытки непослушания.... Однако всё оказалось намного тривиальнее.

  Продолжая свою речь и, одновременно, отвечая на мой недоуменно-немой вопрос, Гириос продолжал всё тем же бесцветным голосом:

   - Тем, что совместно со всей своей честнОй компанией через те самые три часа вы будете уже довольно далеко от Порубежска и не появитесь ни в нем, ни в его округах в ближайший год.

  Сидя в мягкой постели в чистой холщовой рубахе, я невольно почувствовал себя довольно неловко, ощущая всю серьезность политической ситуации местного масштаба. В то время как я позволил себе роскошь двухдневного беззаботного бездействия. Не вникая и не разбираясь в хитросплетениях регионального положения вещей, я всё-таки смог понять, как непросто приходится Гириосу в глухом уголке на отшибе великой Империи, где влияние Высокого Престола не так сильно, как хотелось бы центральной власти и как, я думаю, его преподносят в кулуарах и коридорах столичных императорских дворцов.

  Благородный Гириос удостоил меня лишь пристальным взглядом, коротко кивнул и, резко поднявшись со стула, исчез за обшарпанной дверью.

  В груди невольно зашевелилось что-то мерзко-холодное, отчего льющийся в окна солнечный свет превратился вдруг в тягучий тяжелый поток желтой субстанции, а легкомысленное щебетание птиц - в раздражающее колебание воздуха.

  Я вскочил с постели, путаясь в тяжелых простынях, по ходу опрокинув с приставного столика плошки с какой-то жидкостью, матерясь и чертыхаясь, начал натягивать джинсы и рубашку.

  Меч и прочие вещи обнаружились на стуле с противоположной стороны кровати, причем все они были аккуратно завернуты в отстиранный заштопанный плащ. Перстень же всё это время покоился на безымянном пальце правой руки, причем я уже почти смирился с тем, что он буквально стал продолжением моей плоти и кожи. Мне почудилось, что металл приобрел смугло-розоватый оттенок.

  Кое-как одевшись и, нацепив так и не подогнанную перевязь, я в запальной спешке буквально пролетел второй этаж, два пролета лестницы, огромный, заполненный дурманящими запахами и сладким дымком холл и выпал на улицу.

  Прозрачный холодный воздух осени чуть отрезвил мою горячую голову, вернув способность соображать и принимать решения.

  Высокий изогнутый купол неба зачаровывал своей белесой синевой, неся в своих необозримых ладонях пригревающее ласковое солнышко, редкие стайки пушистых облаков, клинья печально курлычущих птиц....

  Вокруг будничной суетой жил небольшой приграничный городок, врывался в мозг скрипом телег, далеким стуком кузнечного молота, криком женщины, отчитывающей непутевое дитя, грубоватым смехом компании плотников, ставящих новый сруб....

  Я вздохнул поглубже, вбирая этот свежий, слегка пьянящий воздух. Задержал подольше, так, чтобы обожгло легкие, и выдохнул весь без остатка. Голова стала ясной, мысли потекли трезво.