Департамент Х. Прощальная молитва

– Зачем нам молиться о своем спасении, если Господь и без того все знает? – поднял брови протоиерей Иннокентий. – Он приготовил нам участь, которой мы, в грехах своих погрязшие, достойны. Господь редко меняет свои решения. Он позволил привезти нас сюда, значит, и на это была его воля. Нам негоже противиться воле Господа.

Как ни странно, но после этих слов у Гаджи-Магомеда вся злость прошла. Он удивился силе веры этих людей и почувствовал к ним уважение. Не к православию уважение, а именно к этим православным священникам. Сам он так полагаться на волю Аллаха не решился бы.

– Крепка вера ваша, – с уважением отметил имам.

– Вера не может быть крепка или не крепка, – сказал третий священник; кажется, его звали отец Василий. – Вера или есть, или же ее нет. Середины не бывает. Нельзя сидеть на двух стульях одновременно.

– Все равно, – стоял на своем имам. – Не каждый решится так полагаться на волю Всевышнего.

– Я тебе на это отвечу притчей, – сказал отец Василий. – Гулял как-то атеист в горах и сорвался со скалы. Камень под ногу попался, нога соскользнула, и он стал со скалы в пропасть скатываться. Но успел уцепиться за корень растущего на склоне куста. Одной рукой держится, пытается подтянуться, но не может. Чувствует, что корень куста шевелится. Среди камней земли мало, и корню держаться не за что. Вот-вот оборвется, и атеист упадет. И тогда взмолился он Богу. Сказал, что всю жизнь не верил и хулил верующих, а теперь понял, что только Бог может его спасти. И стал просить о спасении. Вдруг слышит голос, который говорит ему: «Ты все равно не будешь верить». Атеист держится за куст из последних сил, пальцы его слабеют, и он клянется: «Буду, буду, только спаси!» Голос отвечает: «Ну ладно. Если хочешь спастись, отпусти куст». Атеист возмутился: «Ты что, за дурака меня считаешь?» И куст тут же вырвался из почвы...

– Это ты к чему рассказываешь? – спросил Гаджи-Магомед.

– К тому, что промысел Божий нам не известен, как неизвестен он и тебе. Как Господь решил, так и будет. Да будет Его воля, а не моя.

– И все так думают? О Его воле, а не о своей? – спросил имам.

– У нас общее мнение, – подтвердил отец Иннокентий. – Мы будем молиться за торжество православия и за спасение ваших заблудших душ, а уж что решит Господь, того нам знать не дано. Решит спасти нас, когда ты захочешь нас расстрелять – не даст тебе это сделать. Просто пришлет сюда, в село, роту спецназа, и все твои замыслы рухнут. Или вообще без человеческой помощи обойдется. Никто ведь не знает собственной судьбы. Живет человек, куда-то рвется, какие-то планы строит, а потом – раз, лопнул в голове всего один маленький сосудик, и нет больше человека, и никто уже не собирается его планы в жизнь претворять, и вообще о самом человеке скоро все забудут. Стоит ли тогда большие планы строить? Не лучше ли честно жить, каяться и молить Бога о прощении грехов, вольных или невольных?

Гаджи-Магомед Меджидов к такому разговору со священниками не был готов. Он хотел поговорить о слабости и гибели, об обреченности христианства вообще и православия в частности, обо всем том, что вычитал недавно в арабском журнале. Но столкнулся с верой людей, которые о гибели своей религии не помышляют и отдают свою жизнь безропотно в руки Бога, считая, что тот их жизнью распорядится лучше, чем это сделают они сами. Это было настолько не похоже на все, что знал имам о православии, что он смутился и шагнул к двери, но на пороге остановился.

– Завтра вас разбудят перед рассветом. Молиться мы начнем рано. А сейчас мне нужно приготовиться к дневной молитве, поэтому я вас оставляю.

Имам взглянул на окно. За окном крупными хлопьями сплошной стеной валил снег. А ведь только что, когда шел к дому, снега вообще не было. Он вышел в коридор, затем на крыльцо, и тут раздался телефонный звонок.

– Я слушаю.

– Амир, это с северных постов звонят. У нас тут какие-то неприятности.

– Что значит «какие-то»?

– Нас обокрали.

– Кто?! Как так?!

– Цыганка какая-то приезжала, и все без денег остались. Не помним, как отдали. На нашем посту патроны все забрала и продала их на втором посту. Это единственное, что сумели общими усилиями вспомнить.

– Хорошие, значит, из вас часовые... Давай рассказывай в подробностях...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Буквально перед рассветом, когда хотели занести в маленький грот генератор, старший лейтенант Радимов вдруг поднял руку:

– Отставить! Срочно новый грот копать!

Лейтенант Кирьянов недоуменно взглянул на Костю.

– Этот скоро обвалится, – тихо объяснил Радимов.

– С чего бы? – не понял лейтенант. – Я сам смотрел, стены прочные.

– Копайте новый грот, – поддержал старлея Старогоров. – Если старший лейтенант сказал, что обвалится, значит, обвалится. И на будущее, если он скажет, что солнце взойдет с запада, ждите восхода с запада. Понятно?

– Так точно, товарищ капитан, – чуть обиженно ответил Кирьянов.