Департамент налоговой полиции

Для себя Борис не мог и представить, что он мог бы настолько легко и играючи разговаривать с такой царственной женщиной. И, конечно, ей не в бывшем туалете сидеть и не чашки в раковине мыть. А темное пятнышко в уголке губ – это, оказывается, родинка, темным краешком выглядывающая из губной помады. Плохо, что Моржаретов забирает его с собой. Как хочется еще побыть хоть немного рядом с ней!

– Вперед, орлы! – так и не понял его состояния полковник и вышел из кабинета.

И только в этот момент Борис наконец почувствовал на себе взгляд Людмилы – пристальный, оценивающий. И стало ясно, что ее кокетливость, игривость, желание показать свою осведомленность в любом вопросе, соучастие в каждом деле – именно от желания всем угодить и понравиться. А ему, новенькому, может быть даже в первую очередь.

Не поняв, хорошо ли это для женщины, Борис тем не менее ответил Люде таким же долгим – пока Вараха собирался к поездке – взглядом. Не проста, не проста княгиня…

В машине он некоторое время молчал, совершенно не похожий на себя, только что шумливого и балагурного. Вараха молчал. Оба, замерев в углах заднего сиденья и проносясь по лабиринтам улиц, пытались определить, в какой район они едут.

– Убили одного очень крупного коммерсанта, до недавнего времени занимавшего внушительный пост в правительстве, – наконец произнес полковник, не отрывая взгляда от дороги. – Но самое интересное получится, когда рядом будет найден пистолет. А в нем, ко всему прочему, окажется три неизрасходованных патрона. Три. Иначе я ничего не понимаю в своих клиентах и мне пора выращивать клубнику на огороде. Может, поспорим с кем-нибудь? – Серафим Григорьевич обернулся, но тут же сам отказался от этой затеи. И, наверное, чтобы отвлечься, подтвердил уже сказанное в кабинете: – А переезд в самом деле завтра.

– На Маросейку?

– Маросейка, 12. Думаю, для некоторых этот адрес скоро будет значить не меньше, чем Петровка, 38. Если, конечно, нам не надают по рукам и не заставят копаться в мелочевке.

Кто надает и за что, Борису было совершенно непонятно. Но он продолжал смотреть на улицу: что надо, со временем узнается и поймется.

Зато Моржаретова будущее налоговой полиции, похоже, волновало меньше, чем настоящее, и он вновь заговорил об убитом:

– Он проходил у нас по нефти. Гриша, ты помнишь недавнее убийство депутата Государственной думы?

– Конечно, – отозвался Вараха, пощипывая усики. – Около него нашли пистолет с четырьмя патронами. Да-а, именно так, – протянул Гриша, что-то выстраивая в памяти.

– Сейчас оружие будет точно так же демонстративно валяться рядом с убитым, а в нем останется теперь уже три патрона. Или выращивать мне клубнику, – повторил себе приговор полковник.

Около дома, где произошло убийство, толпились любопытные, их лениво оттесняли милиционеры из оцепления. Показав удостоверение, Моржаретов мимо санитарной машины, в которую загружали труп коммерсанта, прошел к подъезду. Муровцы, осматривавшие газон под окнами, видимо, хорошо знали его, потому что практически все приветственно взмахнули рукой. С широкоплечим крепышом в расстегнутом пиджаке полковник поздоровался уважительно и персонально.

– Что-нибудь есть, Глебыч?

Муровец открыл «дипломат», на дне которого одиноко покоился завернутый в целлофан пистолет.

– Лежал на груди убитого.

– Сколько пуль осталось в магазине?

Глебыч вновь молча, словно доверяя в первую очередь глазам, а не слову, достал из кармашка в «дипломате» три пули. Золотистые на ярком солнце бабьего лета, настырно-крутолобые, они раскатились по широкой ладони оперативника. По такой ладони хорошо предсказывать судьбу, следуя четким и глубоким линиям, но сегодня муровцу самому нужно было выступать в роли гадалки и определять, чьи судьбы лежат у него на ладони.

А то, что это именно чьи-то жизни, начальник оперативного управления департамента теперь уже не сомневался. Месяц назад при убийстве депутата он более всего заинтересовался небрежно брошенным около убитого пистолетом, а главное – четырьмя неизрасходованными пулями. И вдруг интуитивно, словно его озарило, подумал: убийца предупреждает, что осталось еще четыре человека, которые приговорены к смерти.

Теперь – три. В первом случае милиция пошла по политическому следу: депутат был известен своими антиправительственными взглядами и поддержкой оппозиционной прессы. Моржаретов же, задумавшись о четырех пулях, на острие своего расследования вывел недавнее коммерческое прошлое погибшего, а именно – сделки с нефтью. Сегодняшний убитый – один из руководителей нефтяного концерна. Нефть начала убивать людей. Вернее, в убийц превращаются деньги, получаемые за нефть. И счет теперь или три-один, или два-два. А нефтью пора заниматься всерьез, здесь Директор прав.

– Спасибо за звонок, Глебыч, – поблагодарил муровца полковник. – Если еще что-то пойдет с зацепкой на нефть, ты уж не забывай меня и дальше. Тем более что есть некоторые соображения. Сегодня прокачаю информацию, а завтра утречком заскочу к тебе.