Depeche Mode. Подлинная история

Сэм Тейлор, журналист газеты «Обзервер», присоединился к двадцати одной тысяче «евроготов», собравшихся 18 сентября на открытом «Вальдстадионе» в Берлине: «Солнце садится за горизонт. Позади сцены вырисовываются темные верхушки деревьев. На сцене, оформленной Антоном Корбайном в стиле пип-шоу, преобладают алый и серебристый цвета. Воздух неподвижен, звук кристально чист; начинаешь понимать, почему Гитлер именно здесь репетировал свои речи. В какой-то момент прожектора поворачиваются в зал, и стадион на время превращается в розоватое море из поднятых рук. Музыка достаточно мрачная и серьезная. Можно было бы представить на месте „DM“ каких-нибудь „Kraftwerk“ если бы не раскачивающиеся бедра Дэйва и не его поминутные выкрики типа „Да, вот так“. Он и в самом деле напоминает Майкла Хатченса — только бэзилдонского розлива: у него раза в два меньше харизмы, зато тяга к самоуничтожению раза в два сильнее. Как ни странно, Гэан по-прежнему не только жив, но и популярен, да так, что Хатченс рядом не стоит. Ему чертовски повезло оказаться в одной группе с Гором. Когда наблюдаешь за ними на сцене, становится совершенно очевидно, как они нуждаются друг в друге. Гор без Гэана — безликий шепот. Гэан без Гора — пародия на рок-звезду. Вместе они смотрятся куда убедительнее».

Вердикт Карла Лобена из «Melody Maker», посетившего концерт на арене Уэмбли 29 сентября, был неутешительным: «В начале восьмидесятых „Depeche Mode“ играли жизнерадостный синтипоп. Потом они занялись извлечением звуков из разного металлолома. Затем совсем уже перешли на индастриал, стали суперзвездами, а их вокалист обзавелся героиновой зависимостью. Чертовски жаль, что теперь они такие отстойные. Дэйв Гэан, разумеется, уже завязал с героином, вот только вместе с его зависимостью ушло и обаяние „DM“».

Даже Кэролайн Салливан, обычно настроенная более чем благосклонно, на этот раз осталась холодна: «Группа вспоминает свое плодотворное прошлое — возможно, потому, что в последнее время поток хитов несколько поиссяк: последний сингл, „Only When I Lose Myself“, с трудом пробился в первую двадцатку. Поклонникам выдалась возможность на два часа погрузиться в знакомую и любимую атмосферу мрака и уныния. В общем-то, все здесь хорошо, вот только тех, кто надеялся, что это шоу будет таким же грандиозным, как старые концерты „DM“, ждет разочарование: ни краткий экскурс в самый темный период группы, ни оформление сцены, задуманное как имитация кабинки для пип-шоу, не впечатляют».

Одного из поклонников встревожила такая критика. Он ссылался на рецензию из журнала «Q», в последнем абзаце которой «открыто говорится, что, перестав быть наркоманом, Дэйв стал менее харизматичным и интересным как личность».

Алан Уайлдер: По-моему, единственное, что может встревожить в этом заявлении, — это его банальность. Это не первый раз, когда кто-то заявляет, что под влиянием наркотиков человек искусства становится намного интереснее. Не понимаю, как может журналист, не имевший возможности пообщаться с Дэйвом до и после его опытов с наркотиками, утверждать, что тот стал более или менее интересной личностью. Вот если бы он знал Дэйва и до, и после, тогда у него было бы право на такую точку зрения. А если он имел в виду, что Дэйв стал хуже в музыкальном плане… ну, в общем-то, и в этом случае у него тоже есть право на свою точку зрения.

Глава XXXI Плоды трудов

Бессчетное количество раз меня кто-нибудь останавливал на улице со словами: «Я был на том концерте в „Мэдисон-сквер-гарден“. Я вас раньше живьем не видел, да вы мне никогда особо и не нравились, но слушайте, это было потрясающе!» Это так приятно.

Дэйв Гэан, 2001