Депортация

…Приехав покорять столицу России из Полтавы, Юлия – так её звали, – обладая действительно интересной выделяющейся внешностью, достаточно быстро для юной лимитчицы сделала определённую модельную карьеру, пытаясь, насколько это возможно в такой среде, придерживаться принципов, привитых порядочными мамой и папой. Она не слонялась по ночным клубам Москвы в поисках свободных олигархов, а просто делала любимую работу, ту, к которой стремилась и считала интересной. В своём кругу она примелькалась и получила некоторую известность среди тех, кто интересовался показами.

Однажды ей позвонили на мобильный:

– Привет, Юлечка, – сказал хрипловатый, но молодой голос в трубке.

– Здравствуйте.

– Узнала меня?

– Нет, не узнала.

– Ну как же, я… – голос назвал известную фамилию крупного нефтяного чиновника, часто мелькавшего на обложках понтовитых деловых журналов. – Меня каждая собака в России знает, а ты, видишь, маху дала. Ну а я по ТВ за твоими дефиле иногда наблюдаю. Ты вот что… Слышь… Мы послезавтра с тобой встречаемся, если ты не знала. Хочу, чтобы ты мне сына родила. Понятно? Откажешься – Москва-река по тебе плачет. А сейчас пока! За тобой заедут.

Связь прервалась. По спине побежал холодок. Юля не знала, что делать. Попыталась анализировать разговор и ситуацию. Набрала номер кураторов своих показов и выступлений. Рассказала о звонке. Те отморозились. Сказали, что это, видимо, шутка, а если не шутка, то они ничем помочь не могут. И всё тут. По-настоящему близких людей у неё в Москве не было. Но надо было что-то делать.

– У меня как раз в назначенный день по контракту было вручение наград и грамот на каком-то большом военном празднике в центре Москвы. Меня и ещё одну девчонку из нашего агентства ангажировали как моделей вносить награды в зал, – рассказывала Юля Никанору в тёмном автобусе. – До этого день прошёл как в тумане, я всё думала-думала и ничего не могла придумать. Кто я и кто этот всемогущий кент из нефтегазового сектора. Ты знаешь, когда я только-только приехала в Москву и вообще никак не была пристроена, металась в поисках подходящего места, у меня порой возникало чувство, что я не человек, а какой-то газетный обрывок, бумажный сор, гоняемый ветром по Москве и пригородам: полное ощущение глобальности мегаполиса и абсолютной ненужности тебя в нём. Дикий дискомфорт, круглосуточная депрессия. Ни единого по-настоящему своего, близкого человека рядом. Хотя, по большому счёту, глобальные объёмы Москвы вообще делают любого человека практически пылью. Кем бы ты ни был – на фоне Москвы ты всё равно ноль. Даже если ты призрачно крут и значим, это видно только в момент твоего присутствия на шахматном поле: как только ты его покидаешь – место заполняется через секунду.

– И что же дальше? Ты хоть выпуталась? – спросил Ник.