Депрессия и тело

Я не ставлю своей целью подвергать нападкам обоснованность психоанализа, каждая обоснованная концепция может быть неправильно использована, и Фрейд вряд ли бы одобрил неверное использование его метода, описанного выше. Я хочу сказать лишь то, что у психоанализа очень сильное предубеждение против чувств, против тела и против концепции веры. Предубеждение Фрейда против веры становится понятным, если его рассматривать в свете неверного использования веры религией как организацией. Точно так же, как Фрейд в ответ на религиозные утверждения взывал к разуму, так и религия-организация в ответ на открытия психоанализа взывала к вере. Концепция веры может с легкостью выродиться в темный, запутанный мистицизм, который разрушит ее подлинную сущность и ценность. Поскольку люди отчаянно нуждаются в вере, их легко можно убедить отказаться от своей индивидуальности, предложив им взамен набор убеждений во имя веры.

В конечном счете Фрейд возлагает свое доверие на науку. Он пишет: «Мы верим, что наука способна обнаружить нечто в реальности нашего мира, при помощи чего мы сможем увеличить наше могущество и в соответствии с чем мы сможем упорядочить нашу жизнь» /23/. Затем Фрейд задается вопросом, не может ли это убеждение быть в свою очередь также иллюзией, и тотчас же на него отвечает, что достижения науки показывают, что нет. Я согласен, это не иллюзия. Наука действительно дает нам власть и обеспечивает прописными истинами, помогающими упорядочить нашу жизнь. Однако я хочу спросить, действительно ли концепции и могущество, которые дает наука, способствуют счастью и благосостоянию человека?

Не нужно отстаивать позицию либо религиозных, либо научных взглядов. Ни религиозные, ни научные убеждения не затрагивают основы депрессии. Убеждение в существовании Бога или убеждение в силе науки не защитит человека от депрессии, когда энергетический заряд в теле истощился в результате утраты чувства. И когда это происходит, идея или убеждение теряет свою силу поддерживать нас, поскольку сила идеи происходит от количества аффекта (чувства) или от катексиса (изменения), вложенного в нее. Фрейд сам обнаружил этот принцип.

Есть и еще одно предубеждение во взглядах Фрейда, которому нужно уделить внимание. Это его искаженное видение природы. Вот что он писал о природе: «Она обладает своеобразным и эффективным способом ограничивать нас: она уничтожает нас, хладнокровно, жестоко, без малейшего сострадания, так нам кажется, и возможно, она это делает как раз при помощи того, что вызывало у нас удовлетворение». И позже: «Действительно, главная задача культуры, ее подлинный raison d'etre — защитить нас от природы». Все эти утверждения наполнены явно отрицательным отношением, и в чем-то они соответствуют действительности. Но Фрейд упустил из виду положительные качества природы, не дополнил свои высказывания. Разве она также не кормит нас, не поддерживает нас и не делает возможным наше дальнейшее существование? Если ей безразлична судьба индивида, можно ли называть это жестокостью? Уж кто-кто, а Фрейд знал об этом лучше, чем кто-либо другой. Сам он на самом деле восхищался природой. Одним из его самых больших удовольствий была прогулка в горах. Мы можем объяснить это противоречие в личности Фрейда с точки зрения его взаимоотношений с матерью. Чувства Фрейда к его матери были также амбивалентны, но в этом случае он подавлял негативную сторону отношений, которую затем проецировал на всеобщую мать — природу.

В результате такого предубеждения Фрейд не замечал тех аспектов человеческой жизни, которые связаны с взаимоотношениями между ребенком и его матерью или между человеком и природой, великой матерью. Его предубеждение также мешало ему достичь тех важных инсайтов, которых достиг Карл Юнг. Оно стало причиной того, что Фрейд проигнорировал важное открытие Джоанн Баховен и Льюиса Генри Моргана, которые установили, что матриархат и матриархальные культуры во всем мире предшествовали установлению патриархального общества. В таких культурах фрустрация, подавление и неврозы были неизвестны. Однако эти самые ранние культуры были не лишены религии или каких-либо божеств; но божества, которым они поклонялись, были богинями, олицетворявшими образ матери или Земли.

Эрик Фромм проводит интересное сравнение между матриархальными и патриархальными принципами. «Матриархальный принцип основан на безусловной любви, естественном равенстве, на важной роли кровных родственных уз, милосердия и сострадания; патриархальный принцип, напротив, основан на обусловленной любви, иерархической структуре, абстрактном мышлении, на составленных человеком законах, на государстве и справедливости. В конечном счете милосердие и справедливость присутствуют в каждом из этих принципов соответственно».

Эти два принципа могут быть соответственно приравнены либо к эго и телу, либо к разуму и чувствам.