Депрессия. Торг. Писательство

Что должен черновик

Я часто чувствую себя бессильной перед новым текстом. У меня никогда не было страха чистого листа, но уже давно есть другой: страх, что все лучшее мной уже написано, что впереди не будет ничего стоящего. На каждой истории бывает момент, когда я вслух говорю: это говно. Это полная ерунда.

Самое главное в такой момент – не бросить. Это как мертвая точка на лыжне: нужно преодолеть ее, а потом откроется второе дыхание. Важно дойти до финиша каждой истории во что бы то ни стало. И те истории, которые идут хуже всего, которые упрямятся, отлынивают до самого дедлайна или пишутся на упадке моральных сил, – вот такие-то истории учат лучше всего. Потом, оглядываясь на них, думаешь: если я справился в такой ситуации, то уж теперь справлюсь точно.

Важно повторять себе: я уже столько раз это проходил – пройду и еще раз. Главное – сделать рыбу истории, сделать что-то, с чем можно работать дальше. Главное, что должен автору черновик, – быть.

От архитектора до садовника

Писатель-садовник – тот, кто бросает в почву истории семена идеи и смотрит, что из этого прорастет. Писатель-архитектор – тот, кто досконально продумывает сюжет истории, расписывает характеры и изменения персонажей. Движение от садовника к архитектору – стандартное движение для автора. Мне кажется, я примерно на середине, и это комфортная позиция – правда, бывает, что я ухожу в крайность, и это выходит боком. Если прописываю план слишком подробно – писать становится скучно. Если пускаюсь во все тяжкие без всякого плана – мысль расползается по древу, откуда-то отрастают побочные линии, не двигающие сюжет, и я попадаю в свою основную ошибку: красивая картинка без сюжета.

Для себя я вывела следующую формулу: когда текст нужно написать в срок и нужного объема – я делаю план. Если это повесть или роман – по главам, если рассказ – набросок в полстраницы, где описываю основные события, которые случатся по ходу сюжета.

Когда конкретного срока и объема нет, я продумываю крупные мазки: начало, середину и конец. А в пространстве между ним позволяю своему маленькому домашнему писателю как следует порезвиться.

Учиться, злиться, балансировать

Некоторое время я училась очень много: литературные курсы, статьи мэтров, очень много практики, обратная связь на конкурсах с самосудом, учебные зарисовки и снова курсы, домашки, вебинары, конспекты, правки…

В какой-то момент я поняла, что похожа на мешок, набитый литературными правилами и алгоритмами. И начала писать по алгоритмам, попробовав выстроить свою формулу идеального рассказа. То, что получалось, было прекрасно с моей точки зрения и совершенно пресно с точки зрения читателей. В первый раз я списала это на неудачу, во второй – на субъективность. В третий раз списывать было не на что, и я решила, что училась зря и загадила этой учебой весь свой талант. Пиша дальше, я не опиралась ни на что из изученного, вернулась к состоянию садовника и поняла, что мои истории стали куда живее. Но в них не хватало стержня, сюжета, логики. Я боялась снова браться за продумывания и схемы, но постепенно в голове все же наступил баланс. Я не применяю ничего из изученного нарочно, но когда оно просится само – я разрешаю ему войти.

Все эти схемы, алгоритмы и советы имеют накопительный эффект. Они нарастают на тебя, как грибы, травы и светлячки на стенки шалаша. Что-то красит и укрепляет, что-то оказывается лишней тяжестью и трухой. Что-то смывает дождем. Но шалаш по-прежнему остается шалашом и постепенно становится уверенней, толще, все крепче врастает в землю, скидывая ненужное.

Не нужно стремиться применить разом все. Не нужно отрекаться от теории вовсе. Я позволяю своему маленькому домашнему писателю брать управление в свои руки и для каждой конкретной истории выбирать: хочу я составить план или буду писать экспромтом? Мне нужна неделя на обдумывание и вынашивание идеи или я напишу все нахрапом, прямо сейчас? Я хочу изучить матчасть, посмотреть видео о той эпохе или процессе, прочесть соответствующую литературу – или я изобрету совершенно новый мир, и мне плевать на все условности?

Мой милый домашний писатель знает об этом куда лучше. Его интуиция неидеальна, но куда тоньше моей. Он сможет, я знаю.

Моя первая книга

Когда на полках магазинов появилась моя первая книга (изданная к тому же не абы где, а в «Эксмо»), я надела корону и розовые очки. Мне казалось, что там, где я ступаю, на асфальте искрят самоцветные камешки – как у Серебряного копытца. Мне казалось, что теперь каждый русскоязычный читатель – да что там, каждый встречный! – знает, кто я такая, и улыбается мне, восхищаясь.

Это прошло довольно быстро – недели за две. А потом я столкнулась с тем, что свою книжку нужно продвигать. Никто не будет говорить о ней, если ты не будешь говорить. Никто не будет любить ее, если ты не будешь любить.