Депутатский заказ

«Вот теперь пускай господа московские менты своими глазами посмотрят, как ошалелая братва наезжает на честного коммерсанта, – думал Баранов. – Нет, ну как по заказу! Да еще Тараскин в «Хрони» распишет, жаль, видеокамеру не захватили… И хрен меня съешь сразу и без соли, такого честного и обиженного беспредельщиками. А там, все под богом ходим, вдруг случится чего?»

Он с нежностью погладил лежащий в правом кармане куртки «стволик», недавно по случаю прикупленный «ТТ». «Ментов мы правильно вызывать не стали, ежели что… «Ствол» под лед, а люди все свои. Поди-ка разбери, кто шмальнул. С другой стороны, если пруха, то во всем, надо уметь хватать за хвост свою удачу. Один он сорвется? Гуров этот проклятущий? С другом своим? Или вообще не купится? Но ведь наезд-то взаправдашний! Ну, удружили, сявки сраные!»

Виктор достал из левого кармана передающее устройство бипера, еще раз мысленно помянув добром мастера – золотые руки, Генку Епифанова, и нажал кнопку пуска. Замигал красный тревожный огонек. Когда он сменился зеленым, говорящим, что приемник активирован, Баранов поднес микрофон поближе и медленно, сдерживая эмоции и зная, что ответа не дождется, не телефон все-таки, произнес:

– Лев Иванович? Баранов Виктор беспокоит. Тут такое…

…А в это время в небольшую балочку, рядом с развилкой проселочных дорог, задним ходом съезжал черный джип. Чуть дальше, за левым поворотом развилки, в чахлые кусты лесополосы пряталась сиреневая «девятка». Человек шесть в непонятной одежде камуфляжного вида, один с «АКМ» на ремне, расположились за правым, ведущим к заводику поворотом. Шел десятый час утра.

* * *

Сегодня прошла ровно неделя с того момента, как Лев приехал в Славояр. И, анализируя во время раннего завтрака свои успехи, Гуров вынужден был самокритично признать: сделано многое, но до конца еще… Если не произойдет что-то, что резко изменит ситуацию, обострит ее. В любом случае свои выводы по неприглядной роли покойного Марджиани в решении вопроса размещения заказа он прямо сегодня сообщит Гриценко. Что там дальше выйдет с Барановым – это видно будет, но эту грязную игру они со Станиславом поломают.

…Когда Андрей Петрович с несколько недоуменным видом протянул Гурову тонко пищащий бипер, Крячко брился. Так с одной невыбритой щекой и оказался Станислав за рулем своего верного «Мерседеса». Через минуту рядом с ним оказался и Лев, уточнявший у Андрея Петровича дорогу на Гудасовку. Старик порывался ехать с ними, показывать дорогу самолично, но Гуров рисковать не захотел. Не хватало еще под пули Бутягина затащить, он – лицо гражданское, это им со Станиславом такая работенка «веселая» выпала.

Города толком ни Гуров, ни Крячко не знали. Поэтому, выезжая из центра Славояра на окраину, поближе к гудасовскому проселку, Станислав вместо Малой Зареченской свернул на Зареченскую же, но Большую. Пока разбирались, куда их занесло, пока выясняли точное место поворота, пока… Словом, около пятнадцати минут потеряли и на панихиду с танцами, происходящую в это время на территории кожзаводика, опоздали безнадежно. До заводика просто не доехали, хотя, оказавшись на «гудасовском автобане», как не жалея матерных эпитетов провинциальным проселкам обозвал его Крячко, «Мерседес» развил очень приличную скорость.

…Руки Виктории Зитко были прочно примотаны скотчем к подлокотникам кресла. Ноги оставили свободными, но встать из этой позы она не могла. Да и незачем было. Больше всего ее выводило из себя то, что привезли ее в ту самую хибарку, где они с Виктором провели столько прекрасных часов. Дурой она не была никогда и то, что из нее будут делать наживку, приманку для Виктора, поняла почти сразу.

Орангутаны, вломившиеся ранним утром в ее квартиру, куда-то исчезли. Сейчас рядом с ней было только двое похитителей. Один из них – кавказец лет под сорок с пышными черными усами – подошел к ней поближе; мерзко улыбнувшись, ущипнул за грудь, затем сказал почти без всякого акцента:

– Твой труп, красуля, мне не нужен. И деньги не нужны, не старайся предлагать. Будешь слушаться дядю Ахмеда, останешься живой. Может быть.

– Скот черножопый, – спокойно, даже как-то задумчиво произнесла Виктория. – Мама твоя – ишачиха. А папа твой имел ее в хлеву. Родилась обезьяна. То есть ты.

Она рисковала, и сильно. Но сейчас ей нужно было проверить – какую ценность она представляет для бандитов. И разозлить их. Да, именно разозлить. Злость туманит мозги, а обдурить мерзавцев – ее единственный шанс. Глаза ей не завязывали, два подонка сверкали похабными рожами совершенно открыто… А ее принимают за наивную дурочку, которая поверит, что ее отпустят после этого живой. Но и раньше смерти помирать… Побарахтаемся. Что-то им нужно от нее.

Ее колючка подействовала, она видела, как нестерпимо хочется усатому ударить, а лучше бы вовсе растоптать ее. Но нет. Только загыркотал что-то по-своему. Значит, нужна пока живая, в сознании и способная нормально говорить и слушать. Учтем.

Кавказец быстро взял себя в руки, даже кривовато улыбнулся: