Der Architekt. Проект Германия

— Именно, — ответил вместо бригадефюрера Гейдрих. — Но только не с целью втягивания турок в войну. Их армия серьезной боевой ценности не представляет. Олендорф? Где подготовленная вами справка по вооруженным силам Турции?

Я представлял, что у потенциальных союзников дела обстоят не самым лучшим образом, но чтобы настолько?.. Переданная Олендорфом бумага окончательно развеяла любые сомнения.

Турецкая армия совершенно не владела современными методами ведения боя и вооружением. Войска обучали по наставлениям времен Великой войны, одновременно с тем не имея горючего в количестве, достаточном для ограниченного парка моторного транспорта — армия почти всецело полагалась на вьючных животных.

Кроме того, недостаточное количество транспортных средств и плохие дороги ограничивали стратегическую мобильность войск; плохо развитая система железных дорог еще в большей степени усугубляла это обстоятельство. Мало крупнокалиберной артиллерии, и в основном она произведена в Первую мировую. Из трехсот самолетов лишь половина современные.

— По-прежнему не понимаю, — сказал я, ознакомившись. — К чему насильственно смещать Иненю, если максимум, на что способна Турция — это сковать части русского Кавказского фронта, в настоящий момент не представляющего для нас никакой угрозы? Я не хочу повторения истории с Италией, когда любое действие войск дуче приходилось поддерживать Вермахту!

— Вот сейчас мы и подошли к ключевому вопросу, — ответил Гейдрих. — Турция располагает неплохим транспортным флотом, пребывающим в бездействии. Это последний шанс для спасения групп армий, застрявших на Таманском полуострове. Францу фон Папену мною и Шуленбургом были даны соответствующие указания: склонить турецкое руководство к сотрудничеству в этом вопросе… Я знаю, они нейтралы. Однако сдать нам корабли в аренду никто не мешает. В конце концов, мы можем обставить всё иначе: подогнать в турецкие порты флотилию «Зибелей» и «конфисковать» суда по негласному соглашению с Анкарой. Со стороны это будет выглядеть очередным вероломством Германии, но турки сохранят лицо перед англичанами и русскими.

— Премьер Шюкрю Сараджоглу настроен резко прогермански, министр иностранных дел Нуман Менеменджи-оглу не столь активно разделяет эти настроения, но договороспособен, — добавил бригадефюрер Шелленберг. — Рандеву Иненю и Черчилля спутало все карты: англичане упорно перетягивают Анкару на свою сторону.

— Так зачем же вы пришли ко мне, рейхсфюрер? — я повернулся к Гейдриху.

— Я прошу разрешения на немедленное проведение операции «Гертруда». Мы не можем выпустить Турцию из своей сферы влияния. Особенно в такой тяжелый момент. План согласован с Генштабом и МИД, Вицлебен не возражает. Стратегическая необходимость. Мы обязаны спасти армию Гальдера. Любой ценой.

— А если я откажу?

— Есть согласие рейхспрезидента, — без единой тени угрозы ответил Гейдрих, но мне отчетливо показалось, что мое мнение в данном вопросе ничего не значит. — Решения принимаются коллегиально, рейхсканцлер Шпеер.

— Это был риторический вопрос, — сказал я. — Насколько я понимаю, последствия аналитиками РСХА просчитаны?

— Нет времени, — без обиняков заявил Рейнхард Гейдрих. — Ва-банк. Авантюра, конечно.

— Что ж… Действуйте. Надеюсь, мне не надо подписывать никаких приказов?

— Доктор Шпеер, — в нарушение субординации подал голос Вальтер Шелленберг и посмотрел на меня укоризненно. — Смею заметить, что, когда проводятся такого рода операции, никто и никогда не документирует действия. Это аксиома.

* * *

Тем же вечером из Стокгольма пришла телеграмма, конечно же, шифрованная. Это была копия сообщения, присланного из Москвы, через шведское посольство у русских. Я глазам своим не поверил:

«Эрнст жив. Согласие на обмен получено. Луиза».

Другой Луизы, способной прислать телеграмму из большевистской цитадели, кроме Луизы Шпеер, я не знал.

Мне докладывали, что Миссия Красного Креста в Сталинграде действует, Советы со своей стороны привлекли к ней Екатерину Пешкову, женщину, в Европе известную, — она активно работала по линии помощи военнопленным после русско-польской войны в начале 20-х годов, была уполномоченной польского Красного Креста.

Впоследствии Пешкова активно помогала политическим заключенным в СССР вплоть до «Великой чистки» 1937 года, когда ее организацию тихо прикрыли — однако Пешкова способствовала освобождению многих несогласных с режимом Сталина, включая этнических немцев, после освобождения из лагерей переехавших в Германию еще при Веймарской республике.

Тот факт, что русские задействовали столь неоднозначную персону, заставлял призадуматься — по моей просьбе в РСХА навели о Пешковой справки, и выяснилось, что она никогда не состояла в большевистской партии, наоборот, входила в оппозиционную партию левых социалистов-революционеров, окончательно и кроваво разгромленных в далеком 1918 году.