Der Parasit (СИ)

— Ах… За что мне это?! — мысленно обратившись в пустоту, выдохнул бывший капитан. — Переедешь ко мне, чтобы я всегда был рядом, если эта хрень опять начнется…

— Я сама могу это контролировать…

— Ты человеческую речь перестала понимать? — вспылил бывший капитан. — Вижу я, как у тебя это отлично получается. Прости, не горю желанием организовывать твои похороны.

Понимая, что Леви прав, Адерли больше не стала докучать ему своими протестами.

Комментарий к Признательность. Часть 2

Камон, Гайс!

#Чекак? Я жду ваши отзывы

========== В мае 1968-го… ==========

До боли знакомый звон прогремел в небольшом магазинчике, оповещая о зашедшем посетителе, разрывая унылую тишину и шум, изредка переворачивающихся страниц газеты. Ритмичный и выверенный стук каблуков, определенно принадлежащий женщине, приближался к зоне обслуживания, дополнительно разбавляя монотонную симфонию.

— Ты чего такой грустный? — наконец, прозвучал озабоченный женский голос.

— А почему ты рано? — встречный вопрос после короткого кивка на циферблат часов.

— Сегодня был сокращенный день в честь праздника Труда. Поэтому решила заскочить к тебе. Кстати, что хочешь на ужин?

— Я сам приду и приготовлю.

— Да брось ты! Не так уж и плохо у меня получается…

Аккерман промолчал, посмотрев на Еву взглядом, полным скепсиса.

Адерли лишь наигранно-обиженно хмыкнула, а позже вернулась к своему вопросу. Девушка не обиделась на реакцию бывшего капитана лишь потому, что он действительно готовил в разы лучше нее. Ей пришлось это признать после устроенного кулинарного соревнования, где судьями их поединка были чета Черч.

— Фарлан и Изабель укатили в Экс-ле-Бен. У них что-то вроде медового месяца. — вздохнув, Леви продолжил: — Знаешь, без их нескончаемого трепа, здесь стало слишком тихо…

— А я думала, что ты этого терпеть не можешь. Кстати, а не от того ты такой разговорчивый в последнее время? — с ехидным подозрением предположила Ева. — Даже меня просишь рассказать что-нибудь о работе, хотя раньше терпеть этого не мог…

— Я всегда любил поговорить.

— Ну-ну, Леви. Твои основные реплики: «Хм» или «Ага», — пародируя манеру Аккермана, девушка усмехнулась: — совершенно не делают тебя разговорчивым человеком.

— Кстати, Ева…

— Да? — сменив улыбку на более серьезный вид, сконцентрировалась девушка.

— Можешь принести таблетки, что были в последний раз? Они неплохо помогали…

Нога снова стала беспокоить Аккермана, но пойти на консультацию к хирургу его не могли заставить ни уговоры Адерли, ни постоянный вынужденный прием пилюль.

— У тебя разве не осталось? — получив отрицательный кивок, Адерли нахмурилась: — По моим расчетам, должно же быть еще четыре приема… Ты снова принимаешь лекарства, нарушая дозировку?! — догадавшись, озвучила свое предположение девушка.

— Давай без нравоучений. Просто принеси мне их…

Колокольчик громко прозвенел, а в магазин зашла чуть полноватая женщина с маленьким ребенком. Мальчик что-то торопливо говорил, иногда сильнее сжимая ладонь матери, — как Леви понял по содержанию их разговора. Немного покопавшись в памяти, Аккерман вспомнил, что это первый раз, когда постоянная покупательница пришла к нему в магазин с ребенком. Но привлекло внимание бывшего капитана больше то, что находилось в руке мальчишки, — листок, весь изрисованный цветными карандашами. Правый верхний край листа был голубого цвета, а посередине был желтый круг с палочками, опоясывающими его контур. Где-то снизу рисунка виднелся зеленый цвет.

Посмотрев на эти каляки, Леви подумал лишь об одном — спокойствие. Именно это чувство вызвал детский рисунок у бывшего капитана. Для Аккермана оно означало свободу и мир. С самого рождения он не знал этого состояния, когда, так или иначе, приходилось защищаться и бороться за свою жизнь. С самого детства каждый день в трущобах начинался с новых проблем и трудностей, пусть на первых порах с ними разбирался Кенни, но позже Леви пришлось быстро повзрослеть, чтобы начать решать их самому.

Спокойствие никогда не было частью жизни бывшего капитана. Даже в его душе была разруха и беспорядок из чувств, который он долгое время не мог восстановить и расставить по полочкам. Только последние несколько лет он смог освободиться от мысленных оков, терзающих его разум.

Спокойствие — это, в каком состоянии он пребывает сейчас. То, за что он боролся.

— Возьми, — Леви протянул Еве несколько крупных купюр. — Покупай что хочешь, но ужин готовлю я. Ослушаешься — руки оторву!

— Хорошо, — расхохотавшись над уже привычными колкими шуточками, что остались со времен службы, попрощалась Ева.

Девушка, проходя мимо мальчика, улыбнулась ему, из-за чего он сразу переключил все внимание с мамы на Адерли, доверчиво вытянув руку с рисунком, очень громко спрашивая:

— Красиво?

Мать обернулась, шикнув мальчику, но не прекращала подходить к Аккерману, спрашивая о товаре. Ева села на корточки, приняв в руки изрисованный листок, рассматривая полную картину. Пусть это был простой, почти схематичный рисунок, нарисованный детской рукой, но от него веяло наивностью и чистотой, которую могут передать только детские пальцы.