Деревенская рапсодия

– Ну вот, лечись. Я буду заходить к тебе. Поспи немного, Анна, – ласково произнесла Евгения Павловна, поправляя застиранную простыню.

Анка прикрыла глаза, пытаясь вспомнить, как она здесь оказалась.

Анка, Анна Семеновна Буракина, жила с матерью – своенравной, скандальной женщиной. Замуж к своим тридцати пяти годам, так и не вышла. А за кого? Был жених – одноклассник, ухаживал, просил из армии ждать. Она ждала добросовестно и честно. По вечерам с матерью у телевизора за чайком с пирогами, днём – на работе, где кроме женщин никого не было. Учиться в город не поехала, как её подруги, мать не отпустила:

– Ждёшь жениха из армии, сиди дома! – кричала она. Анка и сидела, от одиночества много ела. А к приходу жениха – растолстела так, что он, увидев её, рассмеялся в лицо:

– Ну ты, Анютка, даёшь! Куда фигуру-то зарыла? Не… не нужна ты мне такая…

Невеста плакала, ела, толстела ещё больше и потеряла веру во всех мужчин. Правда, вдовец один приходил к ней на почту, звал замуж, но уж староват больно был, хозяйку искал в дом. Анка отказалась, за что мать её постоянно гнобила! Все мозги проела – вот надо было… надо было…

Анка не вытерпела однажды, и впервые грубо ответила матери:

–Тебе надо, ты бы и шла за него, он старше тебя, иди и живи с ним!

Мать не поверила своим ушам. Открыла рот, тут же его закрыла, ушла в свою комнату и не выходила из неё весь вечер. Анка переживала сильно, готова была уже замуж побежать за того вдовца, лишь бы мама не нервничала. Но мама вышла из комнаты, пропахшая едкими сердечными каплями, обняла дочку и тихо сказала:

– Живи, Анютка, как знаешь, чего я тебе сделаю, жизнь и так я тебе попортила… прости, дочка.

Весь вечер они проплакали, наутро разбежались на работу, и дни потекли своим чередом. Потом мамы не стало.

А осенью вернулся из армии брат. Возмужавший, широкоплечий, защитник! К нему стали в гости приезжать однополчане из города. Анка начала худеть, участвовать в посиделках с друзьями брата.

Вот и в этот раз всё было как всегда. По просьбе друзей брата пригласила подругу. Пили пиво, песни орали на всю деревню, Толик достал из подпола самогон, добавили… А потом… Потом поехали кататься по шоссейке. Всё было весело и привычно! Толик в этот раз не поехал. Его место в машине заняла Динка. Да и не смог он, перебрал маленько, спать улёгся. А то тоже втиснулся бы в салон «Волги», первый раз, что ли. Что случилось дальше, Анка уже не помнит. Где Динка? Где парни, друзья Толика?

Глава 22.

Сон был тягостным, долгим, глубоким… Таким глубоким, что Нина даже во сне понимала, что выпутаться из него будет нелегко. Снилась деревня. Мать в огороде возится в грядках, а она, маленькая девочка сидит между этими высокими грядками и наблюдает, как мама ловко дёргает траву и складывает её в корзинку.

– Вот, Ниночка, надёргаем травки, накормим козочку, надоим молочка и сварим кашку. Ниночка вырастет большая, красивая, найдёт жениха и выйдет замуж за принца!

Ниночка слушала мамин голос и кивала головой в знак согласия. Она мало что понимала в том, о чём говорит мама, но раз мама рассказывает эту сказку, значит так надо. И эти слова о принце так влились в подсознание ребёнка, что став подростком она уже начала его ждать.

Она рисовала его образ карандашами в школьном альбоме для рисования, в тетрадях по математике, на последней странице, на обложке тетради по литературе. Он с ней был везде, этот неизвестный и непонятный принц.

Мама наряжала Нину в красивые импортные платья, трудно было достать их в те годы, но она умудрялась сделать это для любимой доченьки, сестра помогала, она работала в торговле, в косы вплетала яркие ленты из капрона и атласа, а в четырнадцать лет купила ей туфельки на каблучке. Как же это было красиво!

– Пелагея Афанасьевна, балуешь дочку-то! Смотри, а то покажет она тебе, где раки зимуют! – соседи завистливые, посмеиваются над заботливой мамашей, сплетни вьют.

Но мама души не чаяла в дочке! Всё для неё.

Нинке снился этот тяжкий сон медленно, как долгая заунывная мелодия, терзающая душу. Он уводил её в явное прошлое, которое формировало характер – заносчивый и строптивый.

Одноклассники недолюбливали девочку, строили козни. В деревне это быстро делается – чуть что не так, сразу – чужая, сразу же смешки, подколки, обзывалки.

Девочка бежала к матери, жаловалась, и Пелагея неслась в школу, в кабинет директора, к своему однокласснику и бывшему ухажёру, требовала, чтобы остановил это безобразие.

Директор кивал головой, делал выговор и самой Пелагее Курочкиной, чтобы поменьше баловала дочь. На том и расходились бывшие одноклассники.

Нинка окончила школу, поступила в городе в финансовый техникум. Пелагея каждый выходной неслась в город с сумками, полными продуктов. С горем пополам окончила Нина Курочкина техникум, вернулась в деревню к матери на летние каникулы. Что дальше делать, куда определиться – обе думали–гадали.

Нинка мечтала о принце, Пелагея – о том, куда бы пристроить капризное дитя.