Деревенский дневник

Остается сказать, что в эти места я впервые приехал от одной из московских газет, где работал в ту пору разъездным корреспондентом. Это была обычная журналистская командировка. Я собрал материал, написал и напечатал очерк и, быть может, никогда не вернулся бы сюда, как это почти всегда бывает с газетчиком, но некоторое время спустя меня вдруг потянуло на берега озера Каово, в Райгород с его старинным кремлем, в раскинувшийся по склону холма Ужбол, в Любогостицы и Вексу, что стоят по берегам медлительных богатых рыбой речек, в древние Угожи, принадлежавшие некогда матери одного из гневливейших русских царей, во многие другие селения, каждое из которых куда старше Москвы. С тех пор я бываю здесь по нескольку раз в течение года, дольше всего, разумеется, летом, когда под неярким небом, вокруг зарастающего тростником озера, зеленеют болота и луга, кудрявится вереск, серебрятся овсы, вьются по грядам широколистые огурцы, торчат из черной земли капуста, и лук, и цикорий, желтеют, уходя к дальним холмам, пшеница с рожью, а на самих холмах, окаймляющих всю эту обширную котловину, стоят, затянутые сизой дымкой, островерхие леса.

То ли полюбилась мне здешняя скромная природа, то ли пришлись по душе люди, сноровистые, быстрые мыслью работники, чуть ли не тысячу лет возделывающие землю, — сказать трудно. Скорее всего, что и то и другое, да еще история этих древнейших на Руси поселений, и богатая событиями современность с ее хозяйственными, бытовыми и культурными проблемами, — скорее всего, что все это вместе взятое делает пребывание здесь интересным, заставляет ежедневно заносить в дневник увиденное и услышанное. Дневник назван мною деревенским, потому что и городок на озере живет деревней, и деревне без него никак не прожить.

Деревенский дневник 1954–1955

Остановка в лесу, километрах в ста с небольшим от Москвы. От шоссе в сторону уходит мягкий и пыльный, освещенный солнцем проселок. Мы остановились на поляне, под старой дуплистой березой. По ту сторону проселка тянется к небу округлый косогор. За косогором темнеет лес. На склоне косогора круто лежит серое чистое паровое поле. Оно неправильной формы, с закругленными краями, и как бы вписано в зеленый склон косогора. Тишина. Летают пестрые бабочки. В небе облака… И все это — середина июля.

* * *