Деревенский роман (СИ)

Усмехнулась. Придвинулась к нему и положила голову на плечо. Нет, всё же с каждым новым днём ей всё уютней и уютней с ним. Словно тысячу лет они дружат.

Она отчётливо почувствовала, как Игнат опустил голову и посмотрел на неё. Точно посмотрел. Хмыкнул. А потом неожиданно уткнулся носом в её макушку. Вдохнул глубоко.

На секунду ей стало неловко. Она же вся пропахла дымом!

Позабыла об этом, когда он аккуратно повёл плечом, а после того, как она немного отстранилась, запрокинул руку и бережно приобнял её за плечи. Теперь она лежала на его груди.

Ей бы начать переживать, что такое поведение неприемлемо, да лень. Ничего же провокационного и пошлого нет в их объятиях. Главное, что удобно, всё остальное — ерунда.

Сидели долго. Иногда перебрасывались короткими фразами. Иногда показывали пальцами на падающие звёзды. Но по большей части сидели в умиротворённой тишине. В такой идиллии, о которой многим остаётся только мечтать. Первой встрепенулась Людмила. Подскочила на ноги, когда поняла, что начала дремать. Ни телефона, ни часов не было, чтобы посмотреть время. Также резко крутанулась на пятках, поворачиваясь к удивлённому Игнату лицом.

— Поздно уже, наверное, — неуверенно пояснила она.

Игнат задумчивым взглядом сверлил её с минуту, потом кивнул.

— Пора расходиться, — с нескрываемым сожалением добавила, видя, что он так и шелохнулся.

Он снова кивнул, но не сдвинулся с места. Так и продолжал расслабленно сидеть, держа руку так, будто до сих пор обнимал её. А потом она и опомниться не успела, как он дёрнул её на себя. Людмила ойкнула и приземлилась к нему на колени. Услышала, как он шумно втянул воздух через нос. Наверное, больно сделала его ноге. Хотела вскочить, да не позволил. Удержал, крепко прижав к себе. Сказать, что она опешила от всех его действий — это тактично промолчать. В недоумении заглянула ему в глаза, хотя это и трудно было сделать в темноте. Но всё же смогла увидеть, как один угол его рта приподнялся вверх в кривоватой усмешке.

Хлопнула глазами. Открыла рот, чтобы напомнить ему о травме и о том, что в ней не два килограмма веса. Не успела. Он опять её шокировал тем, что в ласковом жесте коснулся её щеки своей ладонью. Обхватил её лицо так, будто намеревался её поцеловать.

Нет! Им этого нельзя делать. Шарахнулась от него как от огня. Он не отпустил. Только разочарованно вздохнул.

— Нам не стоит, — прохрипела она, пряча от него глаза. Поняла, что ему не пришлись по душе её слова. Однако промолчал. На мгновение усилил хватку своей руки, а потом разжал, давая ей свободу.

Людмила отскочила от него на полметра точно. Выдохнула. Открыла рот сказать опять что-то, да так и замерла. Поняла, что почувствовала острое сожаление. Вот же она глупая! В кои-то веке мужчина захотел её поцеловать, а она как монашка испугалась. Хоть бери и теперь сама садись к нему на колени и целуй. Но она же не осмелится. Побоится. Да и правильно она сказала: им не стоит усложнять их отношения. Испортят всё.

Мысленно отругала себе. Перевела дыхание.

— Надо посмотреть, где там Леонид Захарович потерялся, — прочистив горло, произнесла как можно спокойнее.

Увидела, как Игнат встаёт, при этом морщась от явной боли. Захотелось шагнуть к нему и вцепиться в руку, чтобы поддержать. Усилием воли заставила себя остаться на месте. Знала, что он не любит жалости.

Она пошагала впереди по тропинке. Он — шаг в шаг за нею. Чувствовала затылком его прожигающий взгляд, но сталась отрешиться от него. Хотя всё же один раз передёрнула плечами.

В дом вошли всё в том же молчании. Людмила тихонечко заглянула в детскую. Дед спал на кровати Лёшки. Её сыновья — на Пашкиной.

Вздохнула. И что ей делать? Приоткрыла дверь ещё шире, давая и Игнату заглянуть. Он тихо хмыкнул, узрев эту картину.

— И что нам делать? — спросила шёпотом.

— Пусть спят, — таким же шёпотом отозвался Игнат, на неё так и не взглянув. Отступил, уходя из её личного пространства. — Я пойду домой. Поздно, — огорошил.

Людмила в растерянности моргнула раз, второй. Нет, она понимала, что ему уже пора, но… Что «но» запретила себе обдумывать. Кивнула.

Игнат сделал ещё один широкий шаг назад, отчего её сердце в груди замерло. Ей буквально захотелось прокричать свою просьбу, чтобы он остался. Закусила губу, запрещая себе быть слабой. Хватит. Она была такой восемь лет брака. Больше она не имеет такого права. От неё зависит благополучие её сыновей. Ей некогда влюбляться.

Улыбнулась, наблюдая, как он отворачивается от неё и ещё дальше отдаляется. Такое ощущение, что он уходит не к себе домой, а навсегда. Провожала его спину, погрустневшим взором, и улыбалась так же грустно. Когда до неё донёсся хлопок, означающий, что гость покинул пределы дома, судорожно выдохнула. Дрожащей рукой поправила растрёпанную причёску и на нетвёрдых ногах поплелась к себе в комнату.