Деревянные актёры

– Вот там, на кресле, голубая парча на платье, подарок фрау баронессы. А там – подарок бабушки, серебряный туалет. Смотрите, какое зеркало! А вот на столике – сервиз из саксонского фарфора, весь в позолоте, чего только он стоит! Это подарила графиня Мисбах, она уже сейчас сватает нашу баронессочку за своего сына, графа Морица, вы увидите его на празднике… – не умолкая трещала ключница.

– Пеппо, – прошептала Марта, – взгляни, какие там куклы… ох! – Марта захлебнулась от восторга.

Их было пять. Они сидели в маленьких креслах вокруг столика с маленькой фарфоровой посудой. Их высокие прически были украшены бантами и цветами. Узорные блестящие робы топорщились вокруг неподвижных рук.

– Глаза, ты посмотри глаза – даже с ресницами! – шептала Марта. – А туфельки! А веер в руках у той – в жёлтом! Даже сережки в ушах! А личики какие нежные!

– Из чего они? Верно, не из дерева, – сказал Паскуале.

– Из лайковой кожи, – решил я. – Знаешь, внутри набиты трухой, а сверху раскрашены. Только для театра они не годятся…

– Почему не годятся? Подвяжи нитки – и будут годиться, – заспорил Паскуале.

– Да нет, они ведь мягкие, – значит, ходить плохо будут, – возразил я.

– А вот здесь будет завтрак! – говорила тётя Эмма. Тут послышался во дворе стук колес и звон бубенчиков.

– Едут, едут! – закричала тётя Эмма. – Ступайте, ступайте отсюда!

Во двор уже въезжала маленькая голубая карета, запряженная рыжими лошадками, а за ней, громыхая и блестя, катились другие экипажи.

Мы опрометью бросились с галереи. Паскуале на бегу толкнул меня локтем. Один башмак вырвался у меня из рук и упал в кусты сирени. Я не сразу нашёл его в густой листве, а когда нашёл и оглянулся, на лестницу пёстрой толпой уже всходили гости. Тётя Эмма низко приседала перед ними.

Я сунул ногу в свой мокрый башмак и побежал к павильону.

ГЕНОВЕВА

– Иозеф, погляди, которая из них баронессочка? – шептала Марта. – Мне кажется, вот эта, хорошенькая!

– Да нет же, – спорил Паскуале, – эта в розовом, а толстуха говорила, что та в белом. Вон, вон, какая-то важная пришла, – верно, эта!

– Ох, Пауль, она такая некрасивая, – огорчилась Марта.

В узкую щёлку между синей материей и каменной колонной мы разглядывали зрителей.

Никогда ещё не видал я таких ребят! У девочек на головах, как копны сена, высились прически, приплюснутые сверху шляпкой вроде блюдечка. Их атласные юбки были похожи на бочонки.

На мальчиках топорщились бархатные и парчовые кафтанчики, а на затылках мотались косички, совсем как у взрослых дворян.

– Мсье Дюваль! Мне отсюда не видно! Мсье Дюваль, Фрицци толкается! – кричали они на разные голоса.

Их рассаживал по скамейкам бледный молодой человек с чёрными волосами и высоким лбом.

Впереди вертелась девочка в белом атласном платье. У неё прическа была выше всех, нос длиннее всех носов, а подбородок торчал, как у Пульчинеллы. Это была баронессочка.

– Смотри, смотри, она ущипнула ту, в розовом, и веер у неё отбирает! – волновалась Марта. – Ой, они дерутся! Неужели баронессочка дерётся?

Баронессочка вырвала из рук подруги перистый веер и била её по рукам.

– А этот чёрный подошёл, смотри, уговаривает… Учитель он, что ли… – шептал Паскуале.

– Да, уговоришь её! Видишь, плечом дёрнула и пошла, а веер не отдала… вот злюка!.. – рассуждал я.

– А та, хорошенькая, плачет, – вздохнула Марта.

Лакеи принесли бархатные кресла и поставили их в первый ряд. Баронессочка побежала навстречу высокому старику с лентой через плечо. Он вёл под руку маленькую худую даму с зелёным пером на голове. В ушах у неё болтались длинные серьги, а на морщинистой шее сверкало ожерелье.

Старый дворецкий в рыжей ливрее бросился поправлять подушки на кресле.

Старик с лентой уселся, скривил снисходительной улыбкой губы и приложил лорнет к глазам. Толстая дама в красном, волоча за собой бархатный шлейф, подвела к нему длинного, прыщавого мальчика.

– Мой сын Мориц! – сказала она.

– Этот с лентой – сам герцог! – сказал мейстер Вальтер, глянув в щёлку.

– Ой, – ахнула Марта, – сам герцог! Ой, мне страшно, как я буду водить перед ним Геновеву? – Она побледнела и прижала руки к щекам.

Мейстер Вальтер нахмурился.

– Трусиха! Стыдно тебе! Ты знай свое дело делай, всё равно кто перед тобой: герцог или сам сатана!

Шелка шуршали, перья колыхались, баронессочка обмахивалась веером.

– Начинай! – громким шепотом сказал дворецкий, просунув голову к нам за занавеску, и, вытянувшись, стал в сторонке.

Фрау Эльза ударила по струнам арфы. Я поднял занавес.

– Не уезжай, Зигфрид! Не оставляй меня одну в этом суровом замке! Как я буду тосковать без тебя.

Голос Марты звучал нежно и жалобно. Синеглазая Геновева простирала руки к рыжебородому Зигфриду в серебряном шлеме. А Зигфрид отвечал ей голосом мейстера Вальтера:

– Я иду на войну. Я веду на врагов мое храброе войско. Не грусти, прекрасная Геновева! Мой лучший, мой верный друг Голо будет твоим защитником без меня.

– Клянусь быть рыцарем Геновевы! – воскликнул плосколицый, черноглазый Голо, подняв ручки. Оранжевая подкладка плаща образовала позади него огненный треугольник.