Деревянные четки

– Поехала я к замужней сестре, что живет возле Лимановой. А у сестры как раз дело в суде вышло. Отправилась она вместе с шурином в Новый Тарг.[120] А дома осталась корова на отеле. Только мы не ожидали, что всё так быстро случится. Но она как раз той ночью и начала разрешаться. И во всем доме были только дети да я. До деревни далековато, потому что дом сестры стоял на опушке леса. А та корова была у нее единственной, и сестра так ждала, так ждала, когда же она принесет теленочка. Корова же словно знала, что никто, кроме меня, не может ей помочь, и все смотрит на меня и мычит, и мычит. Обе мы измучились изрядно. Мне уже казалось, что я не вынесу всего этого, но нет, ничего. Так вот, общими усилиями и привели мы на свет божий телочку. Сестра, когда вернулась, даже заплакала от радости. А телочку назвали так, как меня, – Ядвига.[121] Когда я уезжала, сестра сказала мне: «Как посмотрим мы на маленькую Ядвижку, так сразу и о тебе вспомним…»

На глазах сестры Зеноны блеснули слезы. Перекусив зубами нитку, она бросила Сташке чулок.

– На тебе…

Сташка тут же стала натягивать чулок, а за мной прибежала Зуля и велела идти на молитву в часовню.

Глядя на разрисованную масляными красками святую Терезу с пухлыми губами и ввалившимися глазами, я почему-то представила на ее месте сестру Зенону с резвым, здоровым теленочком на руках.

На другой день у сестры Зеноны было грустное, как обычно, лицо, и она ходила, не отзываясь ни на чей зов, а у сестры Модесты болели зубы, и потому она ушла к зубному врачу.

Выходя из столовой, она сказала нам:

– Подумайте сегодня на тему поста и рождества Христова. На этой неделе состоится собрание "Круцьяты". Ксендз-катехета будет спрашивать вас, готовитесь ли вы духовно к этому великому событию. Поэтому пусть каждая из вас припомнит, какие мысли и чувства обычно возбуждают в ней рождественский пост и сам праздник рождества Христова, чтобы было что ответить ксендзу-катехете. Сестра Зенона останется при вас, и с вопросами можете обращаться к ней.

Монахиня ушла. Мы приготовились писать шпаргалки. Не замеченная нами, в столовую вошла сестра Зенона. Она тяжело опустилась на скамейку и положила руки на подол. В такой именно позе она частенько сиживала в прачечной над тюками с нашей драной одеждой, глубоко о чем-то задумавшись.

Кончив все наши споры и перебранки, мы выжидающе поглядывали в сторону монахини. Обычно сестра Модеста, прохаживаясь между столами, громко и подробно рассказывала нам о предстоящем собрании "Круцьяты", о теме, которая будет на нем обсуждаться, о вопросах, какие будут заданы, и ответах, какие надо на них дать. Мы старательно записывали ее слова и мысли, заучивали их наизусть и, таким образом, всегда были готовы к ответам на любые вопросы ксендза-катехеты.

Хотя официально шпаргалки и были запрещены, сестра Модеста смотрела на них сквозь пальцы. Самолюбие духовной воспитательницы девушек – членов "Круцьяты" – одерживало в ней верх над необходимостью строго блюсти все законы и правила.

Однако на сей раз девчонки напрасно покрякивали и покашливали, многозначительно посматривая на монахиню: сестра Зенона сидела, как пень, глухая ко всему.

– Так что же, сестра ничего нам не скажет? – разочарованно спросила Йоася.

– Тихо ты! – одернула ее Сабина. – Не видишь, что ли, что сестра Зенона собирается с мыслями?

Монахиня тяжело вздохнула.

– Гуралы привезли там дрова, – заявила она вдруг. – Нужно кому-нибудь из старших девчат пойти туда и помочь младшим перенести дрова в сарай.

– Тогда я побегу, я с удовольствием! – сорвалась я с места и понеслась на двор.

Любая работа возле дров всегда доставляла мне удовольствие. Одежда, руки, волосы пропитывались бодрящим, здоровым ароматом смолы, а перекидывание поленьев с места на место или перенос их в сарай развлекали меня, как занятия гимнастикой. Однако после всех разговоров о предстоящих празднествах и подготовке к ним в сердце мое закралась тревога: удастся ли мне поехать на рождество домой? И не лучше ли держаться от всех этих приготовлений подальше, чтобы своим же чрезмерным усердием не сорвать поездку к родным?…

После двух часов дружной работы все дрова были занесены в сарай и аккуратно там сложены. Поручив малышкам собрать все щепки и отнести их на кухню, я побежала в столовую.

Сестры Зеноны там уже не было. Старшие девушки рассовывали листки бумаги по укромным местам, а малыши заканчивали свою писанину. Никто не стоял в углу, и ни у одной не было на руках красных рубцов от ударов линейкой. Не было и привычных следов усиленной мозговой деятельности при работе над темой предстоящего собрания "Круцьяты" – слез и чернильных пятен на разрумянившихся щеках.

– Сестра Зенона помогала вам? – спросила я Людку.

Она подняла на меня сверкающие радостью глазенки:

– Ну конечно! Я исписала три страницы! – И она торжествующе помахала перед моим носом листками бумаги.

– А о чем она вам говорила?

– О чем?… В общем, обо всем, что касается поста и рождества Христова.