Деревянные космолеты (Мир и Верхний Мир - 2)

- Мы здесь - по своей охоте. Мы вольны каждый день покидать эти темные, тесные деревянные коробки и парить в небесах, подобно орлам. Всем нам нелегко дается ожидание, но вообразите, каково приходится тем, кто вовсе сюда не просился и не имеет возможности бежать?

- Я не знала, что уголь так скрипит, - сказала Бериза. - Найду карандаш... конечно, если вы не против.

- Нет, конечно, я не против. Вы совершенно правы: врасплох нас не застать. - Толлер вытянул шею и увидел на листке крепость, показанную изнутри в воздушном стиле - в сиянии резко очерченных параллельных солнечных лучей, падающих из ряда иллюминаторов. Люди и механизмы уступали лучам в четкости. Рисунок Толлеру понравился, хотя он и не взялся бы судить о нем по существу.

- Зачем это вам? - поинтересовался он. Она криво улыбнулась.

- Старый Импс упрекает меня в пренебрежении долгом, но я уверена, что у каждого из жителей Верхнего Мира - иной, высший долг. Человек обязан находить в себе и развивать природные таланты... Не знаю, выйдет ли из меня художник, - посмотрим. Не выйдет - попробую себя в стихосложении, музыке, танцах... Буду искать, пока не найду, а уж тогда трудов не пожалею.

- А почему это долг?

- Ну как же! Из-за Переселения! Неужели такое могло сойти с рук? Ведь на Старом Мире осталась душа нашего народа. Да знаете ли вы, что на кораблях Переселения не было ни одной картины? А книги, скульптура, музыка? Где это все? Брошено...

- Разве вы забыли, что это была отнюдь не увеселительная воздушная прогулка? - спросил Толлер. - Мы бежали и увозили самое необходимое для выживания.

- Да, ювелирные украшения и бесполезные деньги! Тонны оружия! Для выживания народа необходим костяк культуры, только на нем могут удержаться все прочие элементы бытия. Но как раз его-то у нас и нет. Король не отвел ему местечка в великих планах сотворения нового Колкоррона. Убегая, мы бросили самое главное свое сокровище, вот почему на Верхнем Мире сейчас так пусто. Не оттого, что нас мало и мы рассеяны по всему миру. Нет, мы страдаем из-за духовной пустоты.

Идеи Беризы показались Толлеру странными, и все-таки ее слова задели что-то в самой глубине его души. Особенно - слова о пустоте. В молодые годы он часто любовался ро-атабрийским солнцем, медленно тонущим в вечернем сумраке, - где вы, истома юного сердца, нисходящее с небес умиротворение? Скучен и холоден закат, даже когда рядом - Джесалла... Да что закат... Вспоминая перед сном успехи минувшего дня, он не испытывал удовлетворения и не ждал с нетерпением утра. Если б он задался вопросом, какое чувство теперь навевает заход светила, то ответил бы сразу: острую печаль. Кажется, будто небо на западе Верхнего Мира, меняющее цвета с алого и золотого на павлинью зелень и синеву, обрамлено пустотой...

Какое точное слово, и как странно слышать его от чужого, в сущности, человека... До сих пор Толлер считал причиной своей тоски некую скрытую хворь, но разве только что услышанное объяснение - не лучше? Что, если в душе он - эстет, и с каждым днем его все острее гложет тревога за народ, лишенный культурных корней?

В следующее мгновение прагматичная сторона его естества очнулась и поспешила с ответом: "Нет. Червю, что точит сердцевину моей жизни, нет дела до поэзии и живописи. Как нет до них дела и мне".

Он едва заметно улыбнулся. Стоит чуть забыться, и как далеко тебя уносит в царство досужих мыслей! В следующий миг Толлер почувствовал пристальный взгляд Беризы.

- Вы не подумайте, - сказал он, - я не над вами смеюсь.

- Да, - отозвалась она задумчиво, не сводя с его лица изучающих глаз. Похоже, не надо мной.

* * *

Среди мириада событий, что вновь и вновь разворачивались в памяти Толлера, самым ярким и отчетливым было начало настоящей войны...

После вывода в зону невесомости первых двух крепостей минуло семьдесят три дня - не столь уж долгий срок для мужчин и женщин, чью безмятежную жизнь на Верхнем Мире ничто не омрачало, но в чуждой людям стихии - срединной синеве - они казались годами.

Закончив на сегодня тренировочные полеты со стрельбой из лука, Толлер не спешил возвращаться в гнетущую тесноту крепости. Его истребитель дрейфовал ярдах в пятистах от расчетной плоскости, и с этой точки было удобно наблюдать за суетой в окрестностях Группы Внутренней Обороны. Со стороны Прада медлительно поднимался корабль снабжения, его шар выглядел четким коричневым кружочком на фоне рельефных узоров Верхнего Мира. Справа Первая Командная Станция разбрасывала по индиго небес солнечные отблески. Неподалеку виднелись меньшая трехсекционная крепость с мастерскими и складами и редкий рой истребителей Красной Эскадрильи. Любого из десятков людей - малюсеньких, точно скульптурки, изваянные умелым ювелиром, - можно было разглядеть как на ладони.