Деревянные космолеты (Мир и Верхний Мир - 2)

- Для тебя в этом нет ничего сложного. Тебе ведь мало открыть вещество и ставить на нем опыты - ты обязательно устроишь целый крестовый поход. Ты собираешься навсегда покончить с вырубкой бракки, положить начало новой славной эре, спасти человечество от верной гибели. Когда же наконец до тебя дойдет, что Чаккел и ему подобные палец о палец не ударят, покуда не увидят в небе корабль мирцев?

Толлер, на этот раз ты спасся - перед тобой выросла новая сияющая вершина. И что, долго ты ее покорял? Война закончилась, едва успев начаться, и вот опять серые пошлые будни... И до старости рукой подать... А самое страшное - никто не спешит бросить тебе очередной вызов. Впереди всего-навсего спокойная жизнь в этом поместье или еще где-нибудь, а потом самая что ни на есть заурядная кончина. Нравится такая перспектива, а, Толлер? - Джесалла не сводила с него хмурого взгляда. - Знаю, не нравится. А потому я бы предпочла, чтобы мы жили порознь. Остаток моих дней я хочу провести в мире и покое, и мне не слишком приятно глядеть, как ты ищешь дорожку на тот свет.

Червь разочарования с жадностью вгрызался в душу Толлера, вокруг него расползалась черная пустота.

- Хорошо, наверно, обладать такой мудростью, так великолепно владеть своими чувствами.

- Старый сарказм? - Теплая ладонь Джесаллы сильнее прижалась к его запястью. - Ты несправедлив ко мне, если думаешь, что я не испытываю никакой печали. Я ведь не сразу поняла, в чем наша беда. Только в ту ночь, когда осталась с тобой во дворце... злилась на тебя... ненавидела даже... но прятала слезы. Что толку злиться и ненавидеть, ведь тебя не переделаешь. Ладно, все уже в прошлом. Теперь меня заботит только будущее.

- А есть оно у нас, это будущее?

- У меня есть, я так решила... да и тебе рано или поздно придется сделать выбор. Знаю, тебе больно это слышать, но иначе нельзя. Сейчас я вернусь в дом. Я бы очень хотела, чтобы ты побыл здесь, пока не примешь решение. А тогда - или оставайся со мной, или уезжай, но только, пожалуйста, реши раз и навсегда. Не входи в дом, пока не поверишь всем сердцем, что лишь со мной ты будешь счастлив до гробовой доски и что ради этого готов бросить все на свете. Никаких компромиссов, Толлер. Полная и безоговорочная капитуляция.

Джесалла с грацией эфирного создания встала на ноги и, глядя на него сверху вниз, спросила:

- Ты дашь мне слово?

- Даю слово. - Толлер с трудом ворочал языком, в страхе думая о том, что видит постоянную жену, быть может, в последний раз. Он провожал ее взглядом, пока она не взошла на крыльцо и не затворила за собой дверь. Джесалла даже не оглянулась.

Толлер неприкаянно бродил по саду. Солнце садилось, тень западной стены расширяла свои владения; меркли краски накрываемых ею клумб; воздух свежел.

Он поднял голову, нашел в небе уверенно светлеющий диск Мира, и за одно мгновение перед ним пронеслась вся его жизнь, от младенческой колыбели на этой далекой планете до огороженного каменными стенами пространства, где он стоял сейчас. Казалось, все, что с ним произошло, имело одну-единственную цель: привести его сюда и поставить перед выбором. В ретроспективе жизнь была широкой торной дорогой, шагалось по ней легко и радостно, и вот он нежданно-негаданно застрял на распутье. Настало время принимать решение настоящее решение, - и тут вдруг выясняется, что он не очень-то готов.

Толлер усмехнулся, вспомнив, что всего лишь несколько минут назад роман с Беризой Нэрриндер казался ему чем-то важным. Джесалла - умница, она ему сразу не придала значения. Потому что видит Толлера насквозь. Он - на распутье, и от выбора не уйти.

Он все блуждал по саду, а солнце уходило за горизонт, и число звезд росло. Несомый ветром, который не ощущался в увитых лозами стенах усадьбы, над головой Толлера плыл прозрачный шар птерты. В восточной синеве все яснее прорисовывались серебристые завитки. Внезапно Толлер остановился - его, словно молния, поразила догадка, почему он так медлит с выбором.

Потому что выбирать не из чего! Нет никакого распутья!

Все решено за него. Он бы сразу это понял, если бы внимательнее прислушался к словам Джесаллы. Он никогда не будет с нею счастлив, ибо внутри у него - пустота. И она с ним не будет счастливой. А значит, он медлит лишь потому, что боится. Не хочет взглянуть правде в глаза.

- Правда - в том, что я полутруп, - сказал он себе. - Все, что мне осталось, - довести до конца начатое.

Он вздохнул - судорожно, со всхлипом, - подошел к синерогу, взял под уздцы и повел к воротам. Затворяя их, в последний раз взглянул на тонущий в сумраке дом и ни в одном из темных окон не заметил Джесаллы.

Толлер взобрался в седло, и синерог неторопливо, враскачку затрусил по гравиевой дороге на восток. Труженики уже ушли с полей, и мир казался обезлюдевшим.

- Что дальше? - обратился он к вселенной. - Ну, сделай милость, скажи, как мне теперь быть?