Деревянные пушки Китая. Россия и Китай – между союзом и конфликтом

Через три дня к посту подошли все суда речного каравана. Даже спустя десятилетия Николай фон Глен не смог удержаться от пафоса, вспоминая те минуты, когда он, будучи юным подпоручиком из маленькой «армии» Муравьёва, причаливал к первому русскому поселению на Амуре: «Итак, отряды Муравьёва и Невельского соединились. Тысячи верст были пройдены. Ни огромная незнакомая река, ни бури, ни отсутствие хороших проводников, ни страшный физический труд, ничто не остановило этих героев. На дрянных лодках, на неуклюжих плотах, под опасением если не утонуть, то, по крайней мере, утопить весь провиант и умереть голодной смертью среди дикой тайги, в тысячах вёрст от цивилизованного мира, они всё-таки настойчиво шли и достигли желанного. При громком «ура» всего отряда лодки и плоты экспедиции пристали к берегу. Несколько домиков белели на чёрном фоне леса, окружавшего пост. Это были не фанзы манджур или юрты и шалаши бродячих инородцев, попадавшиеся по пути отряду, а русские избы. Чем-то далёким, родным пахнуло на всех! Эти избы как бы свидетельствовали, что земля эта русская, что отряд вступил на родную почву!»

Амурскую экспедицию генерал-губернатора Муравьёва можно было считать успешно завершённой – впервые со времён первопроходцев Ерофея Хабарова русские проплыли по всему Амуру, заставив власти Китая беспрепятственно пропустить наши корабли. Но для участников речного «сплава» пройденные по реке две с половиной тысячи вёрст были только началом большой и страшной работы.

Часть отряда Муравьёва должна была плыть дальше – им предстояло пересечь Охотское море, чтобы усилить гарнизон Петропавловска-Камчатского и защитить далёкий полуостров от англо-французского флота. Не имели времени для отдыха и те, кто оставался в устье Амура, – здесь тоже надо было готовиться к возможной атаке с моря.

«Забытая, а всё-таки земля…»

Из тысячи солдат, проплывших вместе с губернатором Муравьёвым весь Амур, ровно треть – 333 бойца под командованием капитана Александра Арбузова – тут же отправилась на Камчатку. Только 27 июня они приплыли к Мариинскому посту и, едва переночевав, вновь погрузились на лодки, чтобы пересечь соединённое с Амуром большое озеро Кизи, лежащее между рекой и морским берегом Татарского пролива. Всего дюжина вёрст дикой тайги отделяла восточный берег озера от удобной бухты, в которой отряд Арбузова уже ждал транспортный корабль «Двина».

Уже 29 июня отряд вместе с военными грузами погрузился на корабль и через воды Охотского моря и Тихого океана отправился в нелёгкое плавание к берегам Камчатки. В бухте Петропавловска-Камчатского отряд высадился лишь 5 августа 1854 года – безостановочный путь из Забайкалья на Камчатку занял ровно 71 сутки!

Генерал-губернатор Муравьёв спешил не зря – подкрепление для камчатской обороны опередило вражескую эскадру всего на три недели. Присланный от устья Амура русский отряд сыграл решающую роль в ходе героической битвы за Петропавловск-Камчатский, когда в августе и сентябре 1854 года эскадра английских и французских кораблей безуспешно пыталась захватить город.

Оборона Камчатки во время Крымской войны достаточно хорошо известна – о ней написано немало книг, исторических работ и даже стихов, включая знаменитые строки Константина Симонова:

Но всё-таки ведь что-то есть такое,
Что жаль отдать британцу с корабля?
Он горсточку земли растёр рукою:
Забытая, а всё-таки земля…

Тем же, кто в 1854 году остался посреди глухой тайги в устье Амура, известности и славы в русской истории досталось куда меньше. Хотя им тоже пришлось с боем защищать свой берег – правда, этой земле, где амурских тигров жило больше, чем людей, только предстояло стать частью России.

Но первым врагом солдат, оставшихся в устье Амура, были не вражеские штыки и пушки, а дикая природа неосвоенного края. В глухой тайге с нуля предстояло готовить позиции для обороны – рубить просеки, строить артиллерийские батареи и землянки.

Как вспоминал прапорщик Алексей Баранов: «Нас невыносимо мучили комары и мошки, которых приходилось отгонять дымом… Лес был девственный; деревья были большие, иногда в несколько обхватов, поросшие мхом, спускавшимся с ветвей длинными белыми прядями, иногда до самой земли…» Ему вторит подпоручик Николай фон Глен: «Приходилось рубить и оттаскивать руками огромные столетние деревья, выкорчевывать пни, а также делать гати и строить мосты через речки, часто пересекавшие путь. Люди изнемогали. Бич сибирской тайги гнус, мучая их днём, не давал сомкнуть глаз и ночью. Хуже всего приходилось в серые туманные и дождливые дни, когда гнус кусает сильнее. Костры из гнилого дерева и сырых листьев, называемые по-сибирски дымокуром и разводимые для выкуривания назойливых насекомых, мало помогали…»