Деревянный корабль

На верхней палубе все лихорадочно работали. Офицеры выкликали из кубрика матросов, свободных от вахтенной службы. Под руководством капитана осуществлялись маневры с парусами, он и сам тянул риф-тали. Несколько матросов носились туда и сюда с ведрами, чтобы залить воду в помпы. Другие нетерпеливыми группками уже ждали возле рычагов, осатанев от желания пустить насосы в дело.

Густав увидел, что носовая часть косо накренилась; и почувствовал, как его мышцы внезапно окоченели, перестав подчиняться воле: он потерял всякую надежду. Один из штурманов нашел время объяснить ему, что погружение судна не так уж опасно, если плотник хорошо выполнит свою работу. И конечно, нужно полностью оголить фок-мачту... Матросы уже обрубали верхние реи.

Густав помчался назад — по коридорам и вниз по трапу, — желая убедиться (о чем его никто не просил), что плотник не отлынивает от работы. В корабельном нутре царила тьма. Густав не нашел там Клеменса Фитте. Он ощупал пол. Люк надежно задраен, загерметизирован парусиной... Густав во что бы то ни стало хотел найти плотника. Предчувствие погнало его на корму. Тьма казалось теперь невыносимой. Густой, как кровь. Удушающей. Он ощутил страх как неописуемо горький привкус во рту. Толкнул дверь в каюту суперкарго. Там, похоже, никого не было. Густав вошел. На письменном столе стояла ручная лампа. Густав поднял ее. И тогда увидел: неподвижный, с желто-восковым лицом, суперкарго сидит на стуле. Ни единым движением, ни звуком не выдавая, что еще жив. Его глаза будто погрузились в далекий нечистый мир. Но происходящее там беззвучно. И словами это не выразить. Густав выскользнул из каюты. Серый человек наверняка его не заметил.

Когда жених Эллены добрался до спуска в задний отсек балластного трюма, он услышал удары молотка. Сквозь люк — наверх—проникал свет. Густав сразу понял, что Клеменсу Фитте и здесь пришлось вести неравную борьбу. Опять — с немилосердной стихией, будь она проклята.

— Пустое дело, — сказал корабельный мастер, заметив присутствие Густава. — Вода достает мне до пояса. А запасных досок здесь нет. — Он зашлепал к трапу, споткнулся, выпрямился. Поднявшись по ступеням, задраил и этот люк, ведущий в задний отсек балластного трюма.

— Мы погрузимся еще на два метра, — сказал он, словно успокаивая себя и Густава.

— Вы не хотите что-нибудь надеть на себя? — спросил Густав.

— Пока нет, — ответил мастер, — у меня еще хватает работы. — И поспешил прочь.

Густав решил, что ему-то торопиться некуда. Он вернулся в свою каюту и вслух сказал себе: «Долг Тутайна состоит в том, чтобы кричать: Опасность!» Тут он услышал над собой, на палубе, подозрительный топот. Матросы бегали, выполняя какие-то команды.

Дверь его каюты открылась. Плотник, все еще не одетый, заговорил с порога:

— Вам лучше подняться наверх. Я тоже, как только натяну штаны... — Он отвернулся.

Густав решил последовать совету. В коридоре ему встретился Пауль Клык. Без всяких экивоков сообщивший, что в грузовом трюме будто бы взорвался динамитный патрон и что корабль вот-вот затонет.

— Вы сейчас должны находиться у помпы, — сказал Густав. — А кроме того, вы лжете.

— Это оскорбление, — с достоинством возразил кок. — Вы ведь ничего не смыслите в мореплавании. Таких людей вообще не следовало бы пускать на корабль.

— Тут вы определенно правы, — сказал Густав с печальной иронией, обращенной к самому себе. — Они излишне доверчивы.

В этот момент второй штурман спустился по трапу, подскочил к коку, ткнул его кулаком в спину, крикнул:

— Вам же велели явиться на палубу. Почему не идете?

Кок неохотно поплелся наверх. Офицер повернулся к Густаву:

— Скверная история. Воды над килем больше, чем готов признать капитан. Поднимайтесь наверх и вы.

Он побежал по трапу, перепрыгивая через ступеньки. Густав старался не отставать.

Все верхние паруса были уже зарифлены. Мачты казались голыми. Корабль будто распластался по поверхности моря. Стал недосягаем для ветра. Вальдемар Штрунк разговаривал с рулевым, когда заметил жениха своей дочери.

— Где суперкарго? — спросил капитан.

— С ним произошла странная перемена, — пробормотал Густав.

— Речь сейчас не о том, — оборвал его Вальдемар Штрунк. — Я хочу знать, где он.

— Он сидит, словно мертвый, у себя в каюте, — ответил Густав.

—У него есть обязанности, — крикнул Вальдемар Штрунк. — Мы, как-никак, терпим бедствие. Похоже, вода в трюме прибывает. Во всяком случае, корма погружается в воду.

— Я схожу за ним, — сказал Густав.

По палубе рысцой пробежали шестеро мужчин с осмоленными лицами.

* * *

Войдя в каюту суперкарго, Густав застал его в той же безжизненной позе. Жених Эллены громко окликнул серого человека по имени, потряс за плечо. Отрешенный мало-помалу очнулся от оцепенения.

— Капитан полагает, что в грузовой трюм проникла вода, — крикнул Густав.

Георг Лауффер поднялся, прогудел: