Деревянный меч

— Не буду, — с легким сердцем пообещал Кенет. — А кто это был такой?

— Великий черный маг Инсанна, — безжизненно и отчетливо произнес Аканэ.

Кенет где стоял, там и сел.

— Испугался я за тебя очень, — таким же безжизненно-отрешенным голосом продолжал говорить Аканэ, словно вместе со страхом его покинула и сила. — Когда увидел его рядом с тобой... все, думаю, был хороший парень Кенет, и нет больше хорошего парня Кенета. А он как раз из-за стола встает, идет ко мне... я едва сообразил притвориться, будто я его испугался, как великого воина. Еще не хватало, чтобы он понял, что я его узнал. И что ему от тебя было нужно?

— Понятия не имею, — помотал головой Кенет. — А обхаживал он меня, как богатого дядюшку, который помрет не сегодня-завтра. В гости звал...

Кенет вынул серебряную пластинку со змеей, обвивающей сокола, и показал Аканэ.

— Что это? — спросил он.

— Пропуск, — нехотя ответил Аканэ. — С этой штукой тебе в его краях всяческий почет и уважение. Чем-то ты ему приглянулся. Знать бы чем.

— Не знаю, — вновь ответил Кенет, и при этом почти не лукавил. Конечно, ему пришло на ум, что причиной странного приглашения был его посох. Инсанна разглядел в незнакомом юнце стремление сделаться магом. Ну так и что? Сопляков, желающих стать волшебниками, больше, чем кошек на помойке. Нет, надо быть здорово самоуверенным, чтобы решить, что твои потуги заниматься магией могут привлечь внимание самого Инсанны. Вероятно, дело все-таки в чем-то другом.

— Выбрось это, — посоветовал, не подымая головы, Аканэ.

— Вот уж нет, — возразил Кенет, и Аканэ резко взметнул голову; глаза его вновь полыхнули сухим черным огнем.

— Я ее лучше закопаю, — пояснил Кенет. — Не ровен час, наткнется кто-нибудь на эту гадость.

Аканэ обмяк, веки его примкнулись.

— Прости, малыш, — одними губами произнес он.

— За что? — обалдел Кенет.

— За то, что мне случалось усомниться в тебе. Ты настоящий воин.

— Но, учитель... у меня же ничего не получается...

— У тебя получается главное, — свирепо отрезал Аканэ. — Ты не принимаешь врага за друга и ничего не делаешь, не подумав: а что из этого выйдет?

— А разве можно по-другому? — удивился Кенет.

— Я Инсанну знаю в лицо, хотя он меня — нет. Как ты думаешь, откуда? — ответил Аканэ вопросом на вопрос.

Кенет не стал догадываться, ни даже пожимать плечами. Он был убежден, что ответ последует из уст самого Аканэ.

— Я уже видел Инсанну, — медленно произнес Аканэ. — При схожих обстоятельствах. У меня был один ученик...

Аканэ стиснул зубы, словно чтобы сдержать рыдание. Внезапно он схватил Кенета за руки, притянул к себе и порывисто обнял.

— Я очень за тебя испугался, — сдавленно повторил он.

Если бы Кенет и Аканэ еще немного помедлили в «Весеннем рассвете», то непременно столкнулись бы с Кенро. Предсказанная ему поездка удалась, более того: он получил награду. По его мнению, большую, нежели заслужил: изрядная сумма денег, округливших его кошелек, не могла быть сообразна легкой приятной поездке, за которую ему и было уплачено. К тому же возвращался он в компании мудрого и приятного собеседника. Словом, отдохнул Кенро в полное свое удовольствие, а наградили его, словно он совершил невесть какой подвиг. Но уж если князю Юкайгину так угодно, спорить с ним не приходится. Самое разумное — взять награду и отправиться восвояси, что Кенро и сделал. И пока Кенет и Аканэ беседовали в лесу, Кенро отмечал свое возвращение в «Весеннем рассвете».

А человек, за которым он ездил по княжескому приказу, даже не пожелал отдохнуть с дороги. Едва успев ответить поклоном на поклон князя Юкайгина, старый волшебник перешел к делу.

— К сожалению, я не смогу остаться в городе надолго, — предупредил он князя.

— Я на это и не рассчитывал, — смиренно признался князь. — К тому же я не знаю, стоило ли мне вас беспокоить. Наместник Акейро говорил, что, пока Инсанна жив, никто и ничто не вернет ему здоровья.

— В общем, он прав, — кивнул маг. — Разве что нашелся бы волшебник, равный Инсанне по силе или даже сильнее. Если бы он согласился находиться при господине наместнике неотлучно, болезнь могла бы отступить. Во всяком случае, на время.

— Но ведь равных Инсанне нет! — почти выкрикнул Юкайгин. — Что уж говорить о более сильных. Неужели больше ничего нельзя сделать?

— Отчего вы так беспокоитесь? — мягко спросил маг. — Ведь его здоровье остается неизменным?

— А надолго ли? — возразил Юкайгин. — Мне так все и кажется, что его ветром сдует. Даже и сейчас. С больницей у него все получилось на редкость удачно... да вы, наверное, слышали?

— Слышал, — утвердительно произнес старый маг.

— Ну вот. Задуманное получилось, все прекрасно, он счастлив, он просто в восторге — о чем тут беспокоиться? А мне страшно. Веселый, глаза блестят, щеки румяные — а как дотронусь до его горячей руки, так сердце сожмется.

Юкайгин замолчал: с лица мага исчезло всякое подобие улыбки.

— Очень горячие руки? — отрывисто спросил волшебник.

— Очень. Я думал сначала, что у него лихорадка, но что-то не похоже: ни слабости, ни усталости. Веселый, шутит, улыбается...