Деревянный меч

Кенет ведь полагал, что ему придется сражаться с Инсанной как магу с магом. И как только ему такая дурость в голову пришла? Как он мог напрочь забыть, что драться предстоит в чужом месте средоточия. Возможно – да нет, наверняка! – Инсанна пустит в ход свою магию. А вот Кенет будет принужден биться с волшебником не как маг, а как воин. Магический поединок не то чтобы не страшил Кенета вовсе, но юноше еще не пришлось переведаться с Инсанной магия на магию, так что исход чародейской схватки хотя бы непредсказуем. А вот поединок мечом к мечу Кенет Инсанне однажды уже проиграл. Опыт поражений – тот самый молот, который кует непобедимый меч, создает бойца из обычного человека. Но память поражений – это каторжные колодки на теле воина. Тут весь вопрос в том, что же возобладает – опыт или память? Никакого опыта из схватки с Инсанной извлечь невозможно, зато память о поражении не покидала Кенета. Он попытался насильно заставить себя забыть хоть ненадолго – и рубцы на теле противно заныли, словно старческие кости перед дождем.

Коридор кончился. Кенет свернул направо и вскоре уперся в массивную дверь. Открывать ее Кенету не пришлось – дверь распахнулась сама.

Инсанна уже ждал его, стоя посреди огромного зала с мечом в руках. В знак полного презрения к противнику великий маг демонстративно пренебрег воинским одеянием. Он был облачен в легкие шелка домашних летних одежд. Губы его насмешливо искривились в приветственной улыбке, но он не произнес ни слова. Может, и хотел, да не успел. Несмотря на мучительный страх – а может, как раз благодаря ему, – Кенет атаковал первым.

Деревянный клинок скрестился со стальным – и снова, как в том страшном сне, сталь не разрубила дерево. Брови Инсанны слегка приподнялись от изумления, и он отступил на шаг.

Кенет и не чаял заставить врага отступить хоть на пядь, но не растерялся. Получил преимущество – используй его. Вдохновленный удачным началом поединка, Кенет теснил Инсанну, гнал его вдоль зала, не давая ему опомниться и перейти в нападение. И Инсанна не нападал – он лишь защищался. Защита его была мощной и в то же время филигранно точной, и деревянный клинок так и не приблизился ни разу к вожделенной цели. Но ведь это всего лишь защита, а любую защиту в конце концов можно пробить. И Кенет безостановочно бросался на радужную стену, выстроенную взмахами сверкающей стали, раз за разом пытаясь нащупать хоть единую брешь.

Наконец на четвертом – или пятом? – круге Инсанна заговорил.

– А сейчас ты сделаешь «взмах ласточкиного крыла», – сообщил Инсанна.

И действительно, клинок Кенета вычертил в воздухе стремительную кривую, называемую «ласточкино крыло». Не то чтобы Кенет хотел провести именно этот прием. Да и преимущества он не приносил ровным счетом никакого. Просто ничего другого в сложившейся ситуации Кенет и не мог сделать.

– А теперь – «ласточка падает наземь», – прежним тоном продолжил Инсанна.

И «ласточка упала наземь», едва сумев вывернуться из-под стремительного удара «ястреб устремляется к добыче».

– А теперь – «бабочка порхает над цветком». – Инсанна откровенно посмеивался.

«Будь он проклят, мерзавец, – подумал Кенет. – Да он же знает наперед, что именно я сейчас сделаю. Нет. Не знает. Вынуждает. Я дурак. Попался в такую простую ловушку. Сделал все мыслимые ошибки. Атаковал первым. Продемонстрировал свой стиль ведения боя – а заодно и все свои слабости и недостатки. И не заметил, недоучка несчастный, что Инсанна не защищается, а издевается. Все его защитные приемы, все контрудары – вынуждающие. Те, на которые существует единственно возможный ответ».

Прежний страх вернулся, и Кенет почувствовал, что усталые ноги почти не слушаются его. Он скользил, оступался. В бою первым делом сдают не руки, держащие меч, а ноги. Особенно у новичков.

– Новичок, – сказал Инсанна. – Недоучка. Ты взял слишком высокий темп. Ты попросту загонял себя.

Он по-прежнему не нападал, продолжая защищаться – защищаться! – и вынуждая Кенета нанести тот самый, полностью ошибочный, совершенно пагубный для атакующего удар. Теперь Кенет смутно угадывал, какой прием его заставляют провести, но понимание это уже ничем не могло ему помочь. Весь рисунок боя был навязан ему, от начала и до конца, с первого же выпада. Кенета словно нес могучий водоворот – брыкайся сколько хочешь, а все едино затянет.

– Поиграли, и хватит, – тем же спокойно-насмешливым голосом произнес Инсанна. – Через четыре взмаха меча ты умрешь. Составишь компанию дохлятинке-наместнику.

Не скажи Инсанна этих слов, так бы оно и было. Но насмешка над покойным Акейро ввергла Кенета в такое бешенство, что он и думать забыл о скорой и неминучей гибели. Правая рука Кенета все еще сжимала меч – а левая размахнулась и залепила Инсанне здоровенную плюху. Великий черный маг так и покатился кубарем. Когда он поднялся на ноги, лицо его выражало уже не притворную, а самую настоящую растерянность.