Деревни

Породнившиеся семейства в Хаскеллз-Кроссинг представляются в глазах Оуэна — который более всего чувствует себя самим собой не в качестве супруга и отца, а когда, просвечиваемый катодными лучами, сидит перед экраном монитора — прочной, прочнее железной сетки паутиной, что ткут люди англосаксонского происхождения: воинственные белокурые женщины с тяжелыми челюстями и ширококостные мужчины в плотно облегающих их пошитых на заказ костюмах. Местами паутина, однако, рвалась: невесты попадались других кровей — азиатской или латиноамериканской, — женихи представляли малые расы — это были евреи-юристы или итальянцы-коммивояжеры. Чужеродцы вливали в англосаксонскую кровь свежую струю.

После службы, пока Джулия, ведомая своим клерикальным опытом, подходит к священнику, чтобы дать ему несколько полезных советов, Оуэн обнаруживает себя топчущимся возле клана Уэйнтропов. Они столпились вокруг молоденькой мамы с младенцем: тот проснулся и беспокойно ворочается в ее руках. Оуэн видит, что она более стройная, чем казалась, когда сидела на скамье, зажатая родственниками. У нее прямые светло-русые волосы до плеч, как носили «дети цветов» в шестидесятых, и крупные нордические черты лица, крупнее, чем обычно у женщин. На длинных сильных ногах — туфли с высокими каблуками и ремешками до голени, не дающие этим туфлям при неверном шаге соскользнуть со ступни. Белокурые волосы оттеняют густые черные брови и полные губы, тронутые темно-розовой помадой. С утра было солнечно, но сейчас небо заволокло облаками, стало прохладнее. Опережая сезон, женщина надела легкое короткое платье с поперечными полосами чуть ли не всех цветов радуги. Платье так плотно сидит на ней, что кажется, будто оно вот-вот где-нибудь треснет.

Оуэн отвел глаза. Излишне пристальный взгляд мог бы оскорбить Уэйнтропов — те по очереди подходят полюбоваться младенцем и послать ему воздушный поцелуй. Первозданная нордическая красота этой женщины заставила учащенно забиться мужское сердце. Несмотря на преклонные годы, Оуэн готов был припасть к ее ногам и застыть в языческом ей поклонении — на христианском клочке земной территории, именуемой Хаскеллз-Кроссинг.

«Кто хочет быть следующим?» — спросила Филлис, еще когда они сидели у Слейдов на террасе, спросила чуть раньше, чем Оуэн мог бы ответить. Сейчас он все больше и больше ездил: их «Программное обеспечение Э — О» боролось за место на рынке, а компьютерный бизнес постепенно перемещался на Запад.

В 1968 году Оуэн отправился на компьютерную конференцию в Сан-Франциско. Бывший специалист по радарам, некий Дуглас Энгельбарт, продемонстрировал там ручное устройство — «индикатор позиции по осям», позже оно было названо «мышью». Во время 90-минутной лекции Энгельбарт с помощью компьютера, находящегося на расстоянии двадцати пяти миль, показал, как можно отдавать команды без помощи текста — выбирая из разных окон на экране монитора нужное. Оуэн понял: это и есть компьютерные устройства будущего. По возвращении он попытался интегрировать в «Э — О» принцип со световой ручкой, которой пользовались дизайнеры для ввода изображений в компьютер. Но указать на отдельные пиксели было в те времена еще невозможно — линейная развертка изображения требовала слишком больших вычислительных мощностей, так что он застрял с версией «Диджит-Айз 2,2», которая позволяла бы управлять позицией курсора с помощью перемещения световой ручки прямо по экрану. Увеличение или вращение наброска векторного рисунка все еще нуждалось в большом количестве текстовых команд. Скорость и точность графики была потрясающей, но метод был все еще привязан к использованию числобуквенного языка — что было очень громоздко и неудобно.