Деревня на Голгофе: Летопись коммунистической эпохи: От 1917 до 1967 г.

К сбору налогов привлекаются не только все служащие сельских органов власти, но и все делегаты сельсовета — из всех деревень и посёлков, расположенных на его территории. Повесть рассказывает, как председатель сельсовета «отчитывает» за налог девушку–колхозницу, депутата сельсовета: «Ты сколько денег собрала на этой неделе? Что мне за тебя ходить по избам?..» На возражение, что «для этого финагент приставлен», председатель объявляет ей: «А для чего ты здесь? Для чего?.. Мы тебя для этого и поставили, чтобы ты помогала сельсовету»…

Сбор денежного налога с нищих колхозников представляет такое трудное дело, что с ним не может справиться ни финагент, ни весь аппарат сельсовета, ни даже все депутаты. Тогда к этому делу привлетают учителей местных школ. Председатель уже приготовил проект резолюции по этому вопросу для заседания сельсовета: «Обязать всех делегатов сельсовета и учителей активно включиться в срочный сбор платежей по всей территории сельсовета».

Таким образом, сбором денежного налога на территории Красно–маковского сельсовета — в четырёх деревнях, имеющих приблизительно 400 дворов, — занимаются: 5 работников государственного аппарата, около 20 делегатов сельсовета и около 15 учителей десятилетки и других школ, — итого около 40 человек. В советских деревнях — один сборщик налогов на 10 колхозных дворов!..

После того, как многократное посещёние бедных колхозников не даёт никаких результатов, и они в сотый раз повторяют, что им «платить нечем», — неплательщиков приводят пред грозные очи председателя. В канцелярии сельсовета тогда разыгрывается сцена, подобная той, которая изображена выше.

Если же и после вызова к председателю налог не выплачивается, тогда следует опись имущества и продажа его для уплаты налога. Продаже подлежит все, что только найдёт нужным продать местное начальство: скотина, одежда, обувь, ведро, последний чугунок или топор. Продажа происходит за бесценок: само «начальство» может почти даром «купить» эти вещи неплательщика.

Немудрёно, что колхозники боятся описи и распродажи своих последних вещей, без которых они жить не могут. А сельсоветское начальство вымогает от неплательщиков взятку, «угощение» за то, что оно отложит опись на некоторое время. Этим и занимаются сельсоветские начальники: берут взятки и занимаются шантажом.

Итак, земледельцы работают в колхозе на советское правительство бесплатно. Но, ничего не получая за свою работу, они ещё вынуждены платить государству огромные налоги — натуральные и денежные — за крошечный усадебный участок, который до войны занимал в Белоруссии 0,25 гектара, а после войны был сокращён в среднем до 0,12 гектара. И с этого крошечного усадебного участка колхозники должны кормить семью, свой скот (корову, летом — телёнка и поросёнка), да ещё выплачивать правительственные налоги.

Колхозники надрываются под тяжестью этого непосильного бремени, взваленного на них коммунистическим Государством–Драконом.

Питание и здоровье колхозников

Что рассказывает повесть о питании колхозников? Питаются земледельцы, главным образом, картофелем и овощами.

Хлеба у рядовых колхозников, живущих на территории Красно-маковского сельсовета и описанных в повести, нет. Нет у земледельцев также и масла: коноплю сеять негде — усадебный участок мал; коровьего масла делать не из чего: после выплаты налога молока остаётся очень мало.

У скотоводов нет сала: из–за отсутствия хлеба и недостатка картофеля они не могут откармливать своего поросёнка на сало и вынуждены продавать его на налог неоткормленного.

Хлеб и сало есть только у сельсоветского и колхозного начальства, начиная с бригадира.

Сельский начальник вспоминает, что когда он стал бригадиром, то у него появились в достатке те продукты, которых не было у других колхозников: хлеб и сало. Хлеб он имел в избытке: столько, что мог даже сшить новые сапоги за этот дорогой продукт.

При машинно–тракторной станции, расположенной в селе Добросельцы, есть хлебный ларёк. Но хлеб там продают только рабочим и служащим МТС и служащим сельсовета. И только в исключительных случаях, когда рабочие и служащие МТС бывают в отъезде, остатки хлеба продают подвернувшимся колхозникам. Так однажды в этом ларьке свинарке удалось купить полкилограмма хлеба, и это было важным событием в её жизни…

Колхозники деревень и посёлков, описанных в повести, не имеют хлеба потому, что они ничего не получают от колхоза за свои трудодни. В повести об этом прямо нигде не сказано. Но это заключение можно сделать из описанных фактов.

Свинарка–колхозница, одинокая женщина, в декабре месяце, т. е. через месяц после того, как обычно раздаётся зерно на трудодни, в те годы, когда эта раздача происходит, — уже не имеет хлеба. Следовательно, она никакой натуроплаты за свои трудодни не получила. Если бы колхозница получила хлеб, на трудодни, хотя бы в самом мизерном количестве, по 100 граммов на трудодень, то этот хлеб она не поела бы за один месяц.