Деревня на Голгофе: Летопись коммунистической эпохи: От 1917 до 1967 г.

У колхозников недостаёт также обуви и верхней одежды. Они испытывают большую нужду даже в бельё, в носках. Носки у молодого человека штопаются бесчисленное количество раз.

Повесть Яшина мельком упоминает о том, что колхозницы вернулись к домашнему, ручному, изготовлению холста, льняных тканей. В помещичье–крепостной деревне, до 1861 года, крестьянки пряли нити для холста «веретеном», т. е. оструганной палочкой. О «жужжании веретёна» писал ещё Пушкин в своих стихах. Но после Освободительной Реформы 1861 года крестьянки стали жить более зажиточно. Некоторые из них совсем отказались от домашнего изготовления полотна и стали пользоваться исключительно фабричными тканями. Иные частью пользовались фабричным полотном, а другую часть полотна изготовляли домашним способом. Но при этом свободные крестьянки заменили допотопное веретено прекрасным рабочим станком — прялкой, или «самопрялкой». А теперь, в XX веке, колхозницы опять занялись домашним изготовлением полотна, и от «самопрялки» вернулись к веретену… Надо полагать, что колхозницы сделали это из–за горькой нужды: фабричного полотна они не могут достать, а прялок, вероятно, больше не сохранилось. Жительницы «великой индустриальной державы» вернулись к веретену, тому инструменту, с помощью которого пряли нити их прабабушки в помещичье–крепостной деревне, более 100 лет назад…

Хаты в колхозной деревне писатель изображает так: «Избы, кривые от времени». «Крыша над избой давно прохудилась, течёт и весной и осенью, кое-где дранка совсем сгнила, сколько уже лет не смолили её»…

Старушка ночами не спит: все обдумывает, где бы достать денег, чтобы купить дранки и смолы и отремонтировать крышу…

Хаты колхозников освещаются керосиновой лампой. Но даже этих ламп и частей к ним в деревне недостаточно. Поэтому, когда треснуло ламповое стекло, то колхозница восприняла это, как огромную и почти непоправимую беду. В повести этот случай описан так: «Бабушка ахнула так, словно кто её кулаком в живот ударил: стёкол больше не было ни в доме, ни в магазине…»

Жизнь колхозников в современной советской деревне, через 15–17 лет после войны, изображена в повести, как нищая, бедственная, горемычная. Сбежавший в город колхозник охарактеризовал её словами: «…они (колхозники) едва концы с концами сводят на своём участке… Им… тошно. Плохо у них»…

В повести приведено любопытное высказывание председателя колхоза: «И все это послевоенные годы: вместо коров — козы, вместо дворов — хлевы. Избы тоже перестраиваются: от старых пятистенок (двухкомнатных изб) остаются половинки», т. е. избы однокомнатные.

Следовательно, материально–бытовые условия жизни в хрущёвской колхозной деревне, через полтора десятка лет после войны, не только не улучшились, а даже ухудшились по сравнению с довоенным периодом. По крайней мере, таковы дела в той Вологодской деревне, которую описывает А. Яшин в повести.

«Сучье вымя»

В повести «Сирота» на одной страничке нарисована потрясающая картина на тему — о здоровье и долголетии колхозников.

Колхозница–вдова была истощена тяжёлым колхозным трудом и голодом во время и после войны. Об этой трагической истории автор рассказал в своей книге.

«Работа была тяжёлая, и она (вдова–колхозница) не жалела себя… Она заболела. Особенно истощали и мучили её чирьи под мышками, из-за которых она не могла ни поднимать, ни опускать рук.

«— Сучье вымя! — сказал про эти чирьи сельсоветский фельдшер, случайно оказавшийся в деревне. — Организм истощён. От работы на время освобождаю, справку дам».

«Мать мучилась долго… В правлении колхоза чирьи не считали серьёзным заболеванием, от работы её не освободили. Председатель Прокофий Кузьмич говорил так:

«— Если из–за каждого пупыша будем руки опускать, то весь колхоз по миру пустим»…

В бессмертной комедии «Недоросль» Фонвизин изобразил помещицу–крепостницу Скотинину, которая, узнавши о болезни своей крепостной слуги, возмутилась: «— Как смеет болеть она, крепостная девка?!». Новые, советские, помещики–крепостники тоже не позволяют болеть крепостным колхозницам и даже считают себя вправе отменять решения врачебного персонала и выгонять на работу больных людей…

О дальнейшей судьбе больной колхозницы повесть рассказывает: поскольку фельдшер никакого лекарства не дал, а колхозный председатель продолжал выгонять её на работу, свекровь–старуха взялась лечить невестку «своими средствами». «Сначала пользовала разными травами, потом стала прикладывать к нарывам лепёшки из свежего конского навоза. Но облегчения больная не чувствовала. Через несколько дней умерла от заражения крови»…

Вину за смерть этой несчастной колхозницы председатель свалил с себя на старуху, которая лечила невестку «своими средствами».

Тусклое «просвещение»