Деревня на перепутье

Следующий день после разговора с Юренасом было воскресенье. Года хотела провести день где угодно, только не в Лепгиряй. Обычно они ходили гулять в березовую рощу или битый час таскались по Каменным Воротам. «Была бы моя воля, всю землю бы засадила лесом, — сказала она однажды. — Нет ничего прекраснее леса. При одном взгляде на дерево человек хочет стать лучше». Мартинас решил сделать ей сюрприз. Они долго ехали по большаку, потом по разбитым проселкам, потом снова по большаку. Годе не терпелось, она спрашивала, куда они едут. Мартинас отшучивался. Перед незнакомым селом он остановил мотоцикл и завязал ей глаза. Остаток пути показался ей очень длинным, подмывало снять повязку, но она не хотела обманывать Мартинаса. Наконец в лицо ударила прохлада пахучего леса, а мотоцикл все летел, на сумасшедшей скорости унося ее в плещущую темноту. «Приехали!» Она сорвала повязку и, остолбенев, ахнула. Узкую лесную дорожку с обеих сторон обступала плотная стена старых елей. Красавцы деревья стояли гордые, небрежно расставив надушенные тяжелой смолой ветви, и степенно качали кудрявыми вершинами, словно дивясь наглости тех, кто посмел нарушить священный покой их царства. Где-то неподалеку, над вечно шумящим океаном леса, полыхало солнце, синело небо, а здесь, словно в каком-то сказочном царстве, был таинственный полумрак, полный величественной, нешумной музыки леса.

— Боже мой… — шептала Года, оглядываясь кругом. — Какая красота, какая красота…

— Да, — согласился Мартинас. — Здесь еще не успели потрудиться мотопилы.

— Ель — самое прекрасное дерево. Она чувствует и переживает, как человек. Умное дерево, с характером. Давай погуляем по городу елей.

— Хорошо, — согласился Мартинас. — Но давай ходить по центральным улицам, а то тут недолго заблудиться.

— Заблудиться? — Года шаловливо рассмеялась. — Не бойся. Ели гостеприимные и дружелюбные — они нам покажут дорогу. Пошли!

Мартинас неохотно свернул с дороги.

— Прекрасный город! — продолжала игру Года. — Какие интересные, нарядные его жители! Нет, здесь мужчин нет. Одни женщины. Самые интересные женщины на свете. Погляди вот на эту толстуху. Вековая, а ветер в голове. Видишь, как шевелит ветвями, соблазняет: «Обнимите, обнимите…» А рядом вот тоненькая, ее дочка, и, наверное, завидует матери.

— А эта? — Мартинас показал на невысокую раскидистую ель.

— Эта большая злючка, ни с кем не ладит. Видишь, растопырилась как лопух. Могла бы — весь лес бы заглушила.

— Деревья борются за небо, как люди за землю.

— Наверное, они тоже верят в загробную жизнь, — рассмеялась Года.

Чащоба неожиданно раздвинулась; они вышли на крохотную прогалину. Посередине ее стояла одинокая разлапистая ель.

— А что скажешь про эту гордячку? — спросил Мартинас, уже втянувшись в игру.

— Она не гордячка. Это хорошая, очень хорошая елка. Она не хочет никому мешать, никого обижать, потому и поселилась одна. Вот увидишь, скоро здесь вырастет прорва маленьких елочек. Она возьмет их к себе в соседки, и всем тут хватит места. Она никому не жалеет неба.

— Симпатичная. Можно влюбиться.

— Она моя сестричка. Давай поцелуем! — Года схватила Мартинаса за руку, и оба со смехом подбежали к ели, обхватили ствол и прижались губами к заскорузлой пахучей коре.

— Ой, Года! Сколько здесь смолы! Испачкаемся… — Мартинас испуганно отскочил, потащив за собой девушку, но та резко вырвала руку и снова прижалась к стволу. На искривленных губах дрожала жалобная улыбка, вызванная мучительными воспоминаниями. Весна… белые березы… вишни… сладковатый вкус смолы, и он, паренек из березовой рощи… — На самом деле, Года, ты иногда совсем ребенок, — раздраженно добавил Мартинас.

— Ах! — Года выпустила ствол и преувеличенно старательно стала осматривать платье: ей стало стыдно за сентиментальный порыв. — Я подумала, что нас еще не было на свете, а эта ель уже стояла. Такая же большая и прекрасная. Настанет время — мы умрем, наши кости истлеют, а она будет зеленеть, как ни в чем не бывало. Только станет еще больше и краше. Ели вечно мне что-нибудь напоминают.

— Не люблю деревьев, которые вызывают такие грустные мысли, — пошутил Мартинас. — А может, мы угодили на кладбище твоего города? Пошли, где веселее. Скажем, в еловый ресторан. Есть такое заведение в городе елей?

Года послушно подала руку, но хорошее настроение не возвращалось.