Деревня страха

С огромным трудом он встал на ноги и тут увидел, что пламя пожирает ковер и ползет по обивке стоявших у окна кресел. При виде ужасного зрелища он вскрикнул и рванулся к окну. Он бежал и чувствовал, как его ноги обдает обжигающим воздухом; потом раздался хлопок, и на нем загорелись брюки. Он попытался закричать, но не смог - в легкие попал дым. Обезумев от ужаса, задыхаясь и кашляя, он повернулся спиной к окну и попытался выбить стекло. От возбуждения и сильной боли рассудок его помутился, и он ударился о стену в полуметре от окна. Крик сорвался с его губ, ноги подкосились в коленях, и обмякшее тело медленно поползло вниз по стене. Он видел, как горят его ноги, но уже не чувствовал боли. Левая рука онемела и безжизненно повисла. Дышать было нечем. Бар наполнился дымом, из-за черных клубов, поднимавшихся от пылавшей обивки, нельзя было ничего разглядеть. Вокруг опустилась темнота, в которой, подчиняясь какому-то своему ритму, то вспыхивали, то гасли высокие языки пламени. Неожиданно его онемевшее, омертвевшее тело пронзила доселе неведомая боль. Глаза его расширились, и он беспомощно заскулил, с ужасом наблюдая, как горит его куртка и огненные капельки искусственного волокна оставляют ожоги на руках и груди. Он повернул голову - никаких других движений он делать уже не мог - и увидел, как на него страшно, медленно опускается пылающая портьера. Укутанный удушливой опаляющей пеленой, Джек открыл широко рот и издал беззвучный крик.

Пожар охватил все помещение и поглотил его как хищный, мстительный зверь. За каких-то пятнадцать минут от Уэлсфордского общественного центра осталась только почерневшая от огня коробка здания, в которой дымилось обгоревшее до неузнаваемости, скрюченное в последнем приступе боли и гнева тело Джека Харриса.

Глава VIII

Организацию похорон взял на себя сержант Клайд. У Джека Харриса не было родственников, а в деревне, похоже, никто не проявлял особого желания предложить свои услуги и заняться этим делом. Уже пошли разные слухи о том, что в Уэлсфорде действует некая сверхъестественная сила. Один умник, обладавший скорее воображением, нежели умом, сделал оригинальный вывод: все три жертвы недавних преступлений были морально падшими людьми. В послужном списке Стрелка фигурировало дело о попытке изнасилования. Об этом писала местная газета. Но это было всего лишь обвинение: суд его оправдал. Три года назад одна девушка подала заявление о том, что она была изнасилована группой мотоциклистов. На этом обвинение и основывалось. Положа руку на сердце, девушка не могла поклясться, что Стрелок был в числе насильников: она не помнила его лица. Но для слухов достаточно и косвенных улик, отсюда: парень - насильник и моральный выродок. Далее следовал Редклиф. В деревне не было ни одного человека, кто бы не знал о нем и его распутном образе жизни. Третий довод вызвал у большинства людей удивление. Оказывается, Джек Харрис однажды соблазнил несовершеннолетнюю, которая, узнав о своей беременности, покончила жизнь самоубийством. В том, что многие никогда не слышали об этом, не было ничего удивительного: эта история произошла в 1925 году. И снова: против него даже обвинения не выдвинули, но факт отложился в памяти охочих до сплетен кумушек, готовых охотно им поделиться, когда он потребовался для создания мифа.

Предположение о сверхъестественном характере обрушившейся на них кары тоже имело свое обоснование. Жертвы понесли наказания согласно степени серьезности их преступных деяний. Редклиф был обыкновенный бабник, он никому не причинил зла. И поэтому он отделался легким наказанием. Грех Стрелка был посерьезнее. Пострадала девушка: она лишилась своей невинности (правда, люди, разносящие слухи, никогда не выясняли, потеряла ли она невинность тогда или еще раньше). Это было серьезное преступление, и он получил серьезные травмы, которые будут ему напоминать о себе всю жизнь. И, наконец, старый Джек. Он был виновен, как никто другой. Он овладел девушкой, еще ребенком, которая затем покончила с собой, понеся отвратительный плод грязного совокупления. Такой человек заслуживал только смерти, медленной и мучительной. Для людей, сохранивших простоту уклада жизни и продолжавших верить предрассудкам несмотря на доступность многочисленных знаний, данное предположение звучало соблазнительно правдоподобно. Сержант Клайд пришел в бешенство, когда жена пересказала ему ходившие по деревне слухи.

- Иногда мне кажется, что мы здесь продолжаем жить, как в средневековье, - прорычал он, сидя на кровати с традиционной кружкой какао. Сидевшая рядом с ним жена в белой ночной рубашке с наглухо застегнутым воротом на тонкой шее придавала вящую убедительность его утверждению.

- Но в этом есть доля здравого смысла, согласись, - не унималась она.

Он посмотрел на нее.