Дерево Джошуа. Группа ликвидации

— Развернулась операция прикрытия по всем правилам идиотизма. Ты что, не читала газет? Ты оказалась богатой американкой, которую похитили международные гангстеры с целью получения выкупа, Элин была отважной шведской девушкой, игравшей роль моего провожатого, а я пытался тебя вызволить. Кто я, не вполне ясно. Слово «шпионаж» не было упомянуто, о фотосъемках не сказано ни слова, а некая великая держава, расположенная к востоку от Швеции, к данному происшествию не имела никакого отношения. — Я бросил на нее взгляд. — У меня для тебя сюрприз. Твою статью опубликуют — с моими фотографиями.

— Как это тебе удалось? — изумилась она.

— После того как в местной полиции проявили пленки и уничтожили все кадры, представляющие хотя бы отдаленный интерес для потенциального противника, они разрешили мне взять жалкие остатки. Ты же помнишь, мы отсняли кучу пленок, и к тому же я время от времени снимал понравившиеся мне виды — пока ты отвлекалась… Ну и вот, посмотрев материал, я понял, что там можно кое-что выбрать. Статья выйдет в ближайшем номере, и редактору грех было бы жаловаться — вот он и предложил мне поработать с тобой вместе над новой статьей в таком же духе. — Я взглянул на нее. — Ну что скажешь — поработаем?

— Ну… — ответила она после минутного замешательства, — Это звучит заманчиво, Мэтт…

На ужин нам подали рыбу. Здесь не умеют готовить мясо, может быть, по той причине, что у них нет стоящего исходного материала, но зато они способны взять любое водоплавающее существо и устроить праздник гурмана. Потом я поймал такси и довез ее до отеля. На этот раз мы с ней остановились в разных отелях. Когда мы дошли до двери ее номера, она не стала долго раздумывать. Она просто вошла, оставив дверь открытой — для меня. Я вошел и закрыл за собой дверь. Она бросила на кресло перчатки и сумочку. Платье приятно зашевелилось, когда она повернулась ко мне.

— Как оно чудно шуршит, — сказал я, указывая ладонью на платье.

— Ну наконец-то ты заметил! — радостно проговорила она, и в ее глазах вспыхнул шаловливый огонек, зажегший во мне надежду. — Оно не очень дорогое, — промурлыкала она. — Можешь разорвать, если хочешь.

— Сцена изнасилования в Кируне — нервных просим не смотреть, — сухо заметил я. — Я теперь до конца своих дней не отмоюсь, да?

Она молчала улыбаясь, ждала. Говорить было нечего. Я шагнул к ней, не зная толком, что же теперь делать. Я чувствовал себя как подросток на первом свидании. Я стал расстегивать крючки на ее платье, начав с самого верхнего. Потом вдруг она оказалась в моих объятиях, как то и должно было случиться, и все вроде бы шло как по маслу, все было просто великолепно, а потом все вдруг кончилось — и уже совершенно безнадежно.

Она издала сдавленный всхлип. Я отпустил ее и отступил на шаг.

— Прости, Мэтт, — прошептала она. — Мне ужасно неловко. Вот почему… Мне казалось, что, если я немного отвлекусь… казалось, я могу забыть…

— Я понимаю, детка.

— Тот человек со сломанной шеей в кустах у дороги, — шептала она. — И еще один у хижины, с пулей в спине. В спине, Мэтт!

— Да. В спине. Так уж получилось, что он не туда смотрел.

Она резко помотала головой.

— И сам Каселиус… Я ненавидела его, как в жизни. Но он же сдался, Мэтт. Он же поднял руки вверх.

— В детстве я знал одного парня, который любил кидать в ребят камнями и обзывал всех ужасно обидными кличками, но стоило тебе врезать ему как следует, он начинал молить о пощаде. Так ему удавалось избегать синяков и шишек.

Она снова упрямо замотала головой. Тогда я сказал;

— Работа у меня такая, Лу. Мне надо было выполнить задание, вне зависимости от того, куда он девал свои руки. Я не мог допустить, чтобы какому-нибудь бедняге пришлось начинать опять все сначала.

— Знаю, — прошептала она, — знаю. Знаю, что он хотел убить и тебя и меня, и что ты меня спас, но все же…

— Да, — сказал я, протянул ей руку и застегнул все крючки на ее платье. — Ну вот. Не бери в голову, детка. В местной больнице есть парень по фамилии Веллингтон — ты, может быть, его помнишь? Он в гипсе, и у него все болит… Не сомневаюсь, что он нуждается в сочувствии. Сходи проведай его. У вас двоих масса общего. Он тоже считает меня мерзавцем.

— Мэтт! Мэтт, я…

Я вышел в коридор, а едва оказался у себя в номере — мне надо было пройти всего несколько кварталов до своего отеля, — как у меня зазвонил телефон. Мне не хотелось снимать трубку, но, впрочем, ей и так должно было быть ясно, что между нами все кончено. И к тому же она достаточно благоразумна, чтобы не звонить мне. Я подошел к телефону и снял трубку.

— Герр Хелм, — в трубке зазвучал голос портье. — Герр Хелм, вам звонят по международной — мистер Мартин Кэрролл из Вашингтона. Я вам перезвоню.

Я положил трубку. Первое, о чем я подумал, — что не знаю никакого Мартина Кэрролла ни в Вашингтоне, ни в другом городе. Потом я подумал об инициалах: М.К. — Мак! Остроумно. Я поежился, размышляя, какое задание получу на этот раз. Глупо было об этом думать. Я и так знал, что это может быть. Единственное, что мне надо было знать — кто и где.

Снова зазвонил телефон. Я снял трубку.