Дерево Джошуа. Группа ликвидации

Я положил трубку. Потом медленно отвернулся от телефона. Это телодвижение далось мне с превеликим трудом: я старался двигаться как можно более непринужденно и спокойно, чтобы, как я надеялся, не подвинуть своего непредвиденного гостя к решительным действиям.

Можно было не беспокоиться. Она просто стояла — и в руках у нее ничего не было. Она была совершенно безобидна — если только симпатичную женщину можно назвать безобидной — все в том же дорогом твидовом костюме и шелковой блузке. И с синими волосами. Ну, разве я не говорил, что если у нее есть желание поговорить со мной, она обязательно появится снова?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Какое-то время мы смотрели друг на друга молча, и я заставил свою нижнюю челюсть отпасть, а глаза вылезти из орбит, чтобы надлежащим образом выразить уместные в данный момент эмоции: какая неожиданность! я в номере не один! Это дало мне возможность разглядеть ее повнимательнее.

Волосы и впрямь синие — это точно, это не оптический обман, и это вовсе не та бледная синька, которой пользуются седые женщины по причинам, недоступным постижению мужской частью человечества. Как я и предполагал, у нее были седые мягкие волосы, аккуратно завитые и уложенные, чуть подкрашенные бледно-голубой краской. После первого приступа легкого остолбенения эти волосы могли показаться эффектным обрамлением ее молодого лица и фиалковых глаз. Но не могу сказать, что мне это понравилось.

Ее голова производила интересное впечатление, но я не питаю слабости к женщинам, отдающим предпочтение занимательным и точно рассчитанным внешним эффектам. Они возбуждают во мне извращенное желание утопить их в ближайшем пруду, или напоить их до бесчувствия, или изнасиловать — словом, совершить с ними все что угодно, лишь бы удостовериться, что под этим роскошным камуфляжем скрывается настоящее существо женского пола.

Изобразив на лице удивление, я медленно скривил губы в ухмылке.

— Ага! — сказал я. — Как мило, мэм! Кажется, Стокгольм станет моим любимым городом. Вы тут такие в каждом номере или это особая привилегия, которой удостаиваются только путешествующие американцы? — потом я добавил суровых ноток: — Ну ладно, малышка, в чем дело? Вы преследуете меня с той самой минуты, как я сошел с теплохода. Надеетесь меня подцепить? А теперь вот что я вам скажу: вы совершите большую ошибку, если попытаетесь разорвать на груди блузку и заорать, или если сейчас вдруг сюда ворвется ваш муж, или еще кто-нибудь, кто работает с вами в паре. Среди нас, американцев, не все сплошь миллионеры, мягко говоря. У меня не так-то много денег, чтобы вас удовлетворить, но будь их больше, черта с два я бы вам их отдал. Так что почему бы вам не убраться отсюда и не пойти поискать другого дурачка?

Она всхлипнула. Потом слабо улыбнулась.

— У вас это очень хорошо получилось, мистер Хелм, — сказала она снисходительно. — Но только когда вы поняли, что я здесь, вы слегка передернули плечами — вот так, почти незаметно. А в остальном же все просто превосходно. Что и понятно: они должны были прислать сюда очень хорошего агента, коль скоро многие до вас потерпели неудачу. Не правда ли?

— Мэм, вы явно ошиблись дверью. Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Слушайте, перестаньте молоть чепуху и оставьте этот свой псевдоюжный акцент. Вряд ли именно так говорят жители Санта-Фе, штат Нью-Мексико. Вы же Мэттыо Хелм, возраст — тридцать шесть, волосы светлые, глаза голубые, рост шесть футов четыре дюйма, вес немногим менее двухсот футов. Так говорится в официальной анкете, которую мы получили. Но я что-то не пойму, друг мой, как такая жердь, как вы, умудряется скрывать свои двести фунтов. — Она окинула меня изучающим взглядом. — Строго говоря, вы не такой уж классный агент, не так ли? Судя по полученной информации, вы недавно призваны из резерва специально для выполнения этого задания, потому что обладаете идеальными данными — с точки зрения профессиональной квалификации и знания языка. Агент, на самом деле занимающийся фотожурналистикой и имеющий опыт работы со шведским языком — это и впрямь редкость. Надо думать, они сделали все, что смогли. Руководство вашего отдела предупредило нас, что вам может понадобиться нянька — вот почему я и сопровождала вас от Готенбурга до Стокгольма. Чтобы не спускать с вас глаз. — Она нахмурилась. — Но из какого же вы все-таки отдела? В присланных нам бумагах на этот счет содержится несколько туманная информация. Мне казалось, я знаю структуру всех организаций, с которыми нам приходится работать.

Я не ответил на ее вопрос. Я свирепо размышлял о том, что Мак, похоже, с блеском ухитрился создать мне репутацию болвана предпенсионного возраста. Возможно, это и было необходимо, но в данной ситуации мне оставалось только слабо обороняться. Личность моей гостьи постепенно прояснилась, но все равно это мог быть подвох, поэтому я раздраженно сказал: