Дерево Джошуа. Группа ликвидации

— Я получила кое-какие деньги после всего, что случилось, — сказала она, все еще раздраженно. — Страховка, компенсация и все такое, но Хэл недостаточно аккуратно вел свои финансовые дела, поэтому мне приходится теперь расплачиваться с его кредиторами. Я хочу, чтобы эта статья имела успех — тогда мне закажут еще. Если честно, Хелм, мне позарез нужны бабки.

— А кому нет? — сказал я. — У вас есть что-нибудь из одежды, помимо этих штанов?

Она оглядела себя:

— А чем вам не нравятся мои штаны?

— Лучше я помолчу, — ответил я, — но если у вас есть с собой платье, я приглашу вас на ужин. Выберите ресторан с хорошим освещением и захватите туда свою статью. Экземпляр, который мне дали прочитать в Нью-Йорке, пришлось вернуть редактору.

Она заколебалась, смерила меня взглядом и слабо улыбнулась.

— У меня есть платье. А у вас есть темный костюм, белая рубашка и галстук? В стокгольмские рестораны люди не ходят в спортивных куртках.

— Вы сказали это так, точно предлагаете мне одеться на похороны, — сказал я. — Скажите, мэм, ботинки обязательно надеть или если я приду босым, меня тоже пустят?

Она посмотрела на меня несколько озадаченно, потом рассмеялась. Смеющаяся, она была довольно симпатичной — даже невзирая на свои штаны и короткие зачесанные назад волосы.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я доставил ее обратно в отель около десяти, довел до дверей номера и вложил ей в ладонь рукопись.

— Ну, пожалуй, мы обстоятельно обсудили наши планы, по крайней мере, на ближайшие пару дней, — сказал я. — Теперь остается только все это заснять. Спокойной ночи, Ау.

В ее глазах мелькнула тень удивления. Она, ясное дело, уже приготовилась оказать символическое сопротивление символическому домогательству. Мой же отказ от попытки прощупать ее оборонительные рубежи обескуражил ее. Что ж, это был неплохой ход — покинуть ее обескураженной.

— Наш рейс в десять, — сказал я. — Утром мне нужно еще кое-что успеть сделать, поэтому встретимся в аэропорту, если вас это устраивает. — С высоты своего роста в шесть футов четыре дюйма я одарил ее невинной улыбкой. — Я и не предполагал, что у меня в этой поездке появится попутчик, а то бы я иначе приготовился к командировке. Но, полагаю, вы найдете себе там занятие.

— Постараюсь, — ответила она немного капризно. — Меня это вполне устраивает. Обо мне не беспокойтесь: Хэл меня хорошо обучил. Я не буду для вас обузой. Возможно, даже смогу оказать вам кое-какую помощь: ведь я знаю эту страну и людей, с которыми вам придется иметь дело. Спокойной ночи, Мэтт.

Я смотрел, как она отпирает дверь номера. Она сегодня была очень даже ничего. А я-то, увидев ее в том одеянии, в каком она меня встретила, боялся, что она нацепит дирндль[1] — по крайней мере, так называют, если я не ошибаюсь, подобные крестьянские костюмы. Может, теперь придумали новое название для таких нарядов, которые дополняют голые ноги, крохотные сандалии и заумный треп.

…Однако она меня изумила, появившись в ресторане в простом джерсовом платье с длинными рукавами — если этот облегающий и, похоже, вязанный материал называется джерси. Платье было абсолютно черным, без всяких украшений и выделки, если не считать черного атласного пояса, завязанного широким узлом на бедре. Выражаясь фигурально, она явно приехала не из Секс-сити — как съязвили бы наши записные острословы. Но, судя по ее плотно облегающему платью, в результате той трагической стрельбы она отнюдь не осталась безнадежно искалечена и деформирована, и более того — это платье, удачно сочетаясь с коротко стриженой головкой, придавало ее облику очаровательную загадочность.

Она одарила меня прощальным взглядом, слегка улыбнулась и — удалилась. Я почувствовал, что она немного разочарована, даже при том, что была почтенной вдовой, исполненной решимости достойно хранить память о покойном муже. Если бы я дал ей шанс отвергнуть меня, пусть даже в мягкой, дружеской форме, инициатива бы осталась за ней. А теперь инициатива была в моих руках. Возможно, не будь у меня свидания в парке, я бы поступил точно так же — в силу своей сатанинской натуры.

Вернувшись к себе в номер, я переоделся в полотняные брюки и легкую спортивную куртку, в которой ощущал себя куда свободнее, чем в воскресном костюме. Потом раскрыл чемодан и достал «смит-энд-вессон». Мак хотел снабдить меня хитроумным чемоданом со множеством потайных отделений, но я заметил ему, что если это обнаружится, то моя «крыша» тотчас протечет. В то же время такой чудак, как я, что расхаживает в ковбойской шляпе и ковбойских сапогах, вполне может иметь с собой шестизарядник — точнее, пятизарядник, небрежно завернутый в пижамные штаны. Если мои вещи подвергнутся досмотру, спрятанный «смит» будет воспринят как неотъемлемый атрибут моей яркой ковбойской натуры.