Дерево растёт в Бруклине

Кэти тяжело вздохнула, но ничего не сказала. Она встала из-за стола и стала собирать посуду. Ее рука потянулась за чашкой, и Фрэнси заметила, что впервые в жизни рука матери дрожит. Из-за дрожи Кэти не могла ухватить чашку, и Фрэнси подала ее. На чашке была большая трещина.

«Наша семья раньше была как новая чашка, – думала Фрэнси. – Целая, прочная, она выдерживала все удары. После папиной смерти пролегла трещина. А после сегодняшней ссоры она стала глубже. Скоро от нее в разные стороны разойдутся новые трещины, чашка разобьется, а мы разлетимся, как осколки, и больше никогда не будем вместе. Я не хочу этого, и все же я сознательно углубила трещину». Фрэнси вздохнула так же тяжело, как Кэти.

Мать подошла к бельевой корзине, в которой Лори мирно спала, не обращая внимания на бурный спор. Фрэнси смотрела, как мать все еще дрожащими руками взяла спящего ребенка, села в свое кресло-качалку у окна, прижала дочь к груди и стала баюкать.

Фрэнси почти ослепла от жалости. «Зачем я набросилась на нее, – думала она. – Что она видела в жизни, кроме тяжкой работы и нищеты? А теперь она ищет утешения у своего ребенка. Может, думает, что Лори, которую она так любит, вырастет и тоже взбунтуется против нее, как я сейчас».

Фрэнси неловко дотронулась рукой до материнской щеки.

– Все хорошо, мама. Я не хотела тебя обидеть. Ты права, я поступлю, как ты сказала. Нили должен пойти в школу, и мы сделаем все, чтобы он ее окончил.

Кэти положила свою ладонь сверху на руку Фрэнси.

– Моя славная девочка, – сказала она.

– Не сердись на меня, мама, из-за того, что я спорила с тобой. Ты же сама учила, что свою правоту надо защищать, а я… я думала, что я права.

– Понимаю. Я рада, что ты способна защищать свою правоту. Ты настоящий борец, и ты выдержишь все. В этом ты похожа на меня.

«В том-то и проблема, – думала Фрэнси. – Мы слишком похожи, поэтому не понимаем друг друга – для этого нужно прежде понять себя. Мы с папой совершенно разные люди, потому и понимали друг друга. Мама понимает Нили, потому что он совсем не похож на нее. Хотелось бы мне так же отличаться от нее, как Нили».

– Значит, между нами все хорошо, как прежде? – с улыбкой спросила Кэти.

– Конечно, – Фрэнси улыбнулась в ответ и поцеловала мать в щеку.

Но в глубине души каждая понимала, что между ними все изменилось и никогда уже не будет хорошо, как прежде.

45

Снова приближалось Рождество. Но в этом году у них имелись деньги на подарки, ледник ломился от продуктов, а в квартире было жарко натоплено. Как-то раз, зайдя с мороза домой, Фрэнси подумала, что тепло обнимает ее, словно возлюбленный заключает в свои объятия. И тогда она призадумалась: а каково это на самом деле, оказаться в объятиях возлюбленного?

Хоть Фрэнси и не пошла в школу, ее радовало то, что благодаря деньгам, которые она зарабатывала, они зажили гораздо лучше. Мама вела себя безупречно. Когда зарплата Фрэнси выросла до двадцати долларов в неделю, мама стала оставлять ей пять долларов на проезд, обед и одежду. Кроме того, каждую неделю она клала пять долларов на имя Фрэнси в уильямсбургский сберегательный банк – на колледж для нее. На оставшиеся десять долларов и еще на доллар, который приносил Нили, Кэти умудрялась прекрасно вести хозяйство. Конечно, они не купались в роскоши, но жизнь в 1916 году была дешева, и Ноланы совсем не бедствовали.

Нили с радостью окунулся в школьную жизнь, когда обнаружил множество старых приятелей в средней школе Восточного района. После школы он работал, как раньше, у Макгэррити, и мама оставляла ему один из двух заработанных им долларов на карманные расходы. В школе он стал звездой. Карманных денег у него было больше, чем у других мальчиков, да еще он «Юлия Цезаря» знал наизусть вдоль и поперек.

Когда Фрэнси с Нили вскрыли рождественскую жестянку, в ней оказалось почти четыре доллара. Нили добавил еще один, Фрэнси пять, и у них образовалось десять долларов на подарки. Накануне Рождества они все вместе отправились за подарками, и Лори тоже взяли с собой.

Сначала пошли купить маме новую шляпку. В шляпном магазине Фрэнси и Нили стояли за маминой спиной, а она с Лори на коленях сидела на стуле и примеряла шляпки. Фрэнси хотелось для мамы бархатную шляпку малахитово-зеленого цвета, но таких в Уильямсбурге не продавали. Мама считала, что ей следует купить черную шляпку.

– Покупаем мы, а не ты, – заявила Фрэнси. – А мы считаем, что с траурными шляпками пора покончить.

– Примерь-ка вот эту, красную, – предложил Нили.

– Нет. Лучше вон ту, темно-зеленую с витрины.

– Это новый модный цвет, – пояснила хозяйка магазина, доставая шляпку с витрины. – Мы называем его моховой зеленый.

Она надела шляпку на Кэти. Та нетерпеливым движением руки сдвинула шляпку на левый глаз.

– Здорово! – оценил Нили.

– Мама, ты выглядишь прекрасно! – вынесла свой вердикт Фрэнси.

– И мне нравится, – решила мама. – Сколько стоит?

Хозяйка сделала глубокий вдох, и Ноланы приготовились к затяжному торгу.

– Поймите, это… – выдохнула хозяйка магазина.

– Сколько? – прервала ее Кэти.