Дерево растёт в Бруклине

Март 1917 года. Соседи могли говорить и думать только о неизбежной войне. В доме жила вдова, у нее был единственный сын. Мать боялась, что его заберут в армию и убьют. Она купила ему корнет и заставляла брать уроки музыки – надеялась, что его пошлют в военный оркестр, играть он будет лишь на парадах и смотрах и так избежит фронта. Своими непрерывными душераздирающими экзерсисами он почти до смерти замучил жильцов дома. Один доведенный до отчаяния сосед сказал вдове, что военные оркестры ведут полки в атаку и музыканты погибают первыми. Напуганная мать немедленно отнесла корнет в ломбард, а закладную порвала. Ужасные занятия прекратились.

Каждый вечер за ужином Кэти спрашивала у Фрэнси:

– Война еще не началась?

– Нет еще. Но со дня на день начнется.

– Лучше бы уж поскорей.

– Ты хочешь войны?

– Нет. Но если войны не миновать, то чем скорее, тем лучше. Чем раньше начнется, тем раньше закончится.

И тут Сисси отколола такой номер, что на время все позабыли о войне.

Сисси, которая покончила со своим бурным прошлым, вместо того чтобы угомониться, как положено в преддверии умиротворенного среднего возраста, устроила переполох в семье – она безумно влюбилась в Джона, с которым прожила больше пяти лет. И если бы только это – она овдовела, развелась, вышла замуж и забеременела, и все это в какие-нибудь десять дней.

Как обычно, ближе к концу рабочего дня на стол Фрэнси положили «Стандард Юнион», любимую газету уильямсбуржцев. Как обычно, Фрэнси взяла ее домой, чтобы Кэти почитала после ужина. На следующий день Фрэнси приносила газету обратно в бюро, обрабатывала и размечала. Поскольку Фрэнси никогда не читала газет после работы, у нее не было возможности узнать, что пишут в этом номере.

После ужина Кэти присела у окна пролистать газету. Едва перевернув третью страницу, она воскликнула в знак предельного изумления:

– Бог ты мой!

Фрэнси и Нили подбежали и взглянули из-за ее плеча в газету. Кэти ткнула в заголовок:

ПОЖАРНЫЙ ПАЛ ГЕРОИЧЕСКОЙ СМЕРТЬЮ В ОГНЕ ПОЖАРА У РЫНКА

Пониже мелкими буквами было написано: «В следующем месяце собирался выйти на пенсию».

Прочитав заметку, Фрэнси выяснила, что героическим пожарным был первый муж Сисси. Там же была напечатана фотография Сисси, сделанная двадцать лет тому назад: Сисси с прической «помпадур», с огромными рукавами «баранья нога», шестнадцатилетняя Сисси… Подпись под фотографией гласила: «Вдова героя-огнеборца».

– Бог ты мой! – повторила Кэти. – Значит, он так и не женился после Сисси. Значит, он хранил фотокарточку Сисси все эти годы, а когда погиб, какие-то люди нашли среди его вещей – нашу Сисси!

– Я немедленно должна идти к Сисси, – Кэти сняла передник и направилась за шляпкой, поясняя на ходу: – Джон у нее читает газеты. Она сказала ему, что разведена. Если он сейчас узнает правду, он ее убьет. Точнее, выгонит, – поправилась Кэти. – Куда ей деваться с ребенком и матерью на руках?

– Да он вроде бы порядочный человек, – ответила Фрэнси. – Не думаю, что он так поступит.

– Мы не знаем, как он поступит. Мы вообще ничего не знаем о нем. Он чужой в нашей семье и всегда был чужим. Молю Бога, чтобы не опоздать.

Фрэнси настояла, что пойдет вместе с матерью, а Нили согласился посидеть с Лори при условии, что потом ему расскажут все до последнего словечка.

Когда пришли к Сисси, она встретила их с пунцовыми от волнения щеками. Бабушка Мария Ромли забрала ребенка и закрылась в гостиной, где сидела в темноте и молилась, чтобы все обошлось.

Джон рассказал свою версию происшедшего.

– Я там работаю, да? А тут приходят эти люди и говорят Сисси: «Ваш муж погиб», да? Сисси думает, что это я погиб.

Он резко поворачивается к Сисси и спрашивает:

– Плакала, да?

– Так, что слышно было аж в соседнем квартале, – уверяет Сисси.

Он удовлетворенно кивает и продолжает рассказ:

– Они спрашивают у Сисси, что делать с телом. Сисси интересуется насчет страховки, да? Тут выясняется, что страховка на пятьсот долларов выплачена десять лет назад, и в ней до сих пор указано имя Сисси. И что же делает Сисси! Она велит отвезти его в погребальный салон Спехта, да? Закатывает похороны на пятьсот долларов!

– Должна же я была сделать какие-то распоряжения, – оправдывается Сисси. – Кроме меня, у него никого не осталось.

– И это еще не все, – продолжает он. – Теперь они, значит, собираются выплачивать Сисси пенсию. Я этого не стерплю! – вдруг переходит он на рычание, потом немного успокаивается: – Когда я женился на ней, она сказала, что в разводе. А теперь выходит, что нет.

– Вообще-то католическая церковь не признает развода, – вставляет Сисси.

– Вообще-то ты и не венчалась в католической церкви.

– Вот именно. Потому я и не считала, что замужем. Зачем же тогда разводиться?

Он поднял обе руки вверх и простонал:

– Сдаюсь!

Такой же стон безнадежного отчаяния вырвался у него, когда Сисси настаивала, что родила ребенка.

– Я так верил ей, когда женился, да? А она что? – задал он риторический вопрос. – Послушать ее – кругом права, а ведь из-за нее мы живем в грехе.