Дерини. Трилогия

Бронвин разрыдалась, уткнувшись носом ему в плечо. Кевин дал ей поплакать некоторое время, потом сел на ступеньки лестницы и, взяв ее на руки, стал укачивать, как плачущего ребенка.

— Сейчас, сейчас… — тихо бормотал он. — Все будет в порядке. Ну что, поговорим?

Когда ее рыдания утихли, Кевин расслабился, отклонился назад, поглаживая ее волосы, глядя, как колеблется их тень на белом мраморном полу.

— Помнишь, как мы детьми приходили сюда играть? — спросил он.

Увидев, что она вытирает слезы, Кевин подал ей платок.

— Я думаю, мы чуть не довели мою мать до безумия тем летом — последним, помнишь? В тот год Аларик отправился ко двору. Ему и Дункану было по восемь, мне — одиннадцать, а тебе — года четыре, и ты была очень мила. Помню, играли в прятки, и мы с Алариком прятались здесь, за алтарем, там, где висят облачения. А старый отец Ансельм вошел и застиг нас, и грозился все рассказать матери.

— Я помню, — сказала Бронвин, улыбаясь сквозь слезы. — А через несколько лет, когда мне было десять, а тебе семнадцать, ты был уже совсем взрослый и мы, — она опустила глаза, — и ты предложил мне обручиться с тобою.

— И никогда не пожалею об этом, — улыбнулся Кевин, целуя ее в лоб. — Что случилось, Брон? Могу я чем-нибудь помочь?

— Нет, — сказала Бронвин, тоже пытаясь улыбнуться. — Я сама виновата — подслушала кое-какие вещи, которые мне не хотелось бы слышать, и это расстроило меня больше, чем я думала.

— Что ты услышала? — спросил он, отстраняя ее от себя и заглядывая в лицо. — Если тебя что-то беспокоит скажи мне, и…

Она покачала головой.

— Никто ничего не может поделать. Я же не виновата в том, что я такая… Три дамы разговаривали между собой, только и всего. Им не нравится, что будущий герцог женится на Дерини.

— Вот незадача, — сказал Кевин, обнимая ее снова и целуя в макушку. — Ну, так уж получилось, что я очень люблю эту Дерини и никого другого знать не желаю.

Бронвин улыбнулась, потом встала, поправила платье и вытерла глаза.

— У тебя на все найдется отпет, да? — сказала она, беря его за руку. — Идем. Прости меня за все это. Нам надо торопиться, опоздаем к обеду.

— К черту обед.

Кевин поднялся и обнял Бронвин.

— Знаешь что?

— Что? — Она положила руки ему на плечи и заглянула в глаза.

— Я люблю тебя.

— Странно.

— Почему?

— Потому что я тоже люблю тебя.

Кевин улыбнулся и чмокнул ее.

— Очень хорошо, что ты сообщила мне об этом, — сказал он, выводя ее из часовни — Потому что через три дня ты будешь моей женой.

А в маленькой комнате Риммель, очарованный прекрасной и недоступной женщиной, лежал на постели и не отрываясь смотрел на ее портрет в медальоне. Завтра он пойдет к этой Бетане, покажет ей портрет и расскажет старой ведьме о том, что он не может жить без этой женщины.

А потом она сотворит свое колдовство и Бронвин будет принадлежать ему, Риммелю.

Глава X У темных сил ищи защиты…

Дункан Мак-Лайн изо всех сил подтянул подпругу, поправил стремя и не спеша вернулся к голове своего коня, чтоб дальше ждать под неприветливо моросящим предутренним дождем на окраине Корота. Вторая пара поводьев, перекинутая через его левую руку, слегка натягивалась, когда конь Аларика, стоявший без седока, тряс головой в холодном тумане. Надетая на него сбруя хрустела под клеенчатым седлом — животное переступало с ноги на ногу. Стоящий рядом с ним косматый вьючный пони, нагруженный тюками с необработанными кожами и мехами, поднял голову, вопросительно фыркнул и тут же опять заснул.

Дункану уже надоело ждать. Дождь, начавшийся, когда еще только смеркалось, продолжался всю ночь, большую часть которой Дункан провел в тесной купеческой лавке, урывками пытаясь поспать.

Но недавно гонец сообщил, что Аларик уже в пути и скоро будет здесь, поэтому-то Дункан и мок под дождем. Он плотно запахнул тяжелый кожаный плащ под самым подбородком (такие плащи носят кассанские охотники), поднял воротник и натянул капюшон как можно ниже, чтобы защититься от ледяного ветра и дождя. Пелерина у него на плечах уже потемнела от влаги, и вода просачивалась внутрь. Дункан чувствовал холод своей кольчуги даже сквозь плотную шерстяную фуфайку, поддетую вниз. Он дышал на пальцы, замерзшие и в перчатках, и нетерпеливо переступал с ноги на ногу, и морщился, когда шевелил окоченевшими пальцами в промокшем сапоге, и недоумевал, куда это запропастился Аларик.

Только он об этом подумал, как дверь в доме справа от него, словно по команде, распахнулась и в тот же момент высокая фигура, закутанная в кожаный плащ, показалась на освещенном пороге. Пройдя между конями, Аларик ободряюще хлопнул по плечу Дункана, всматривающегося в угрюмое серое небо.

— Сожалею, что так задержался, — пробормотал он, откидывая чехол с седла и насухо протирая его, — как дела?

— Да ничего, только вот промок до печенок, — беспечно ответил Дункан, в свою очередь открывая седло и вскакивая на коня, — но этому не помочь иначе, кроме как поскорей убравшись отсюда. Что тебя задержало?

Морган хмыкнул и подтянул подпругу.