Дерини. Трилогия

Для Келсона время тянулось бесконечно. Все эти существа и твари, реальные или вымышленные, которых он убивал и сам создавал, явились, как казалось ему, из какого-то давнего, полузабытого сна: драконы с крыльями и без; осьминоги с извивающимися щупальцами; изрыгающие огонь грифоны; Стенрект — такой, каким он видел его в саду; единороги — список казался бесконечным. А Карисса уже собиралась наслать на него какой-то новый ужас.

Он выпрямился и весь собрался, внезапно почувствовав, что предшествующие чары Кариссы — просто баловство в сравнении с тем, что предстоит сейчас.

Стоило ее — пальцам сделать несколько новых, странных движений, как Келсон понял — это чародейство действительно темнее всего предыдущего. Он напряг слух, ловя каждое слово, когда она начала произносить заклинание:

Дитя Дагона, любимец Баэла,
Теперь, как всегда, услышь мой приказ:
Заклинаю тебя, Сын Грома,
Явись ко мне сюда и сейчас.
Порази хвастливого принца,
Плащ сорви, рассей его спесь.
Помоги мне вернуть наследство
И воцариться сейчас и здесь.

Как только она это сказала, в воздухе раздался грохот, и густой черный дым начал собираться в какой-то огромный, расплывчатый силуэт, очертаниями смутно напоминающий человека, но с чешуйчатой кожей и длинными когтями и клыками.

Существо это постояло мгновение, растерянно мигая в непривычно ярком для себя свете, и Келсон, сжав руки за спиной, с ужасом подумал, что у него не хватит сил одолеть чудовище. А когда оно, опомнившись, уже двинулось к нему через круг, Келсон начал колдовать — вяло и безрезультатно.

Чавкая и визжа, существо продолжало ковылять через круг, исходя голубым дымом и пламенем, его глаза сверкали багровым светом, бросавшим отблески на стены собора.

Чудовище проползло полпути, и мальчика охватил ужас.

Глава XVI «Ибо Ты встретил его благословениями благости, возложил на голову его венец из чистого золота Он просил у Тебя жизни — Ты дал ему долгоденствие на век и век» [4]

Когда существо приблизилось еще ближе, Келсону на ум пришло ответное заклинание. Отступив несколько шагов, он начал произносить его, и голос мальчика усилился, чувство уверенности пришло на смену страху.

Господь Света, весь в сиянье.
Защити меня, коль услышал
Твоего слуги моленья.
Что на бой за народ свой вышел.
На этого Демона дай мне силы,
В Ад повергни его опять
И разбей этот круг проклятый.
Что вместе с Кариссой пришлось создать.

Замолчав, Келсон воздел обе руки, нацелив их в точку, находившуюся в нескольких футах от него и меньше чем в двух шагах от приближающегося чудовища.

Как раз в этот момент солнечный луч прорвал облака и, преломившись в витражных окнах собора, бросил многокрасочный отсвет на пол, где стоял Келсон.

Юный король по-прежнему твердо стоял на ногах, а чудовище покачнулось в лучах света и стало корчиться, испуская струи огня и дыма. Оно извивалось и визжало от ярости и боли, билось в ногах Келсона, но не в силах было покинуть освещенный участок. Внезапно его агония прекратилась, чудовище рассеялось, и лишь едкий голубой дымок да игра золотого и малинового света на полу напоминали о происшедшем только что.

Келсон опустил руку, и Огненный перстень зловеще вспыхнул, а солнце опять скрылось за облаками. Тихий вздох облегчения прошел по собору, и мальчик встретился глазами с Кариссой. Он, сделав шаг вперед, обратился к ней, про себя отметив, что место, где рассеялось чудовище и где он сам теперь стоял, было плитой с именем Святого Камбера. Келсон вздохнул, молча благодаря того, кто защитил его.

Его глаза уверенно блеснули, и он заговорил:

Теперь, Карисса, тебе не жить.
Я счастлив был тебе послужить.
Но ныне должен жизни лишить
Тебя, чтоб свой народ защитить.
И ныне я клянусь всем святым —
Твой адский план да будет казним.
Вовек не сбыться мечтам твоим.
Чтоб стали Зло и Добро — одним.
И вот зову я тебя на бой.
В последний раз я сойдусь с тобой.
Я не окончу свой путь земной —
Рассеет Зло твое луч дневной.

Когда он кончил заклинание, в соборе стало темно. Сквозь открытую дверь в конце нефа было видно, что небо тоже потемнело, хотя время было не позднее.