Деривация. Главы 1-21 из 23.

Сверяясь с карточкой огня, Шабалин последовательно осмотрел все обозначенные ориентиры, доступные по дальности для снайперских винтовок заступившей смены. В окуляр прибора он почти сразу разглядел группу людей, стоящих у торца двухэтажного строения, расположенного на окраине оазиса и в карточке огня обозначенного как "Отель". Четыре человека стояли в расслабленных позах, размашисто жестикулируя друг перед другом, очевидно, о чем-то эмоционально изъяснялись. Наблюдая за их движениями, Паша непроизвольно подумал, на сколько сантиметров деривация уведёт пулю в сторону на такой дальности, а взглянув на часы, внезапно отметил для себя, что комендантский час уже наступил, и что эти четверо из обычных людей вдруг превратились в нечто другое. Кто они такие? Какие-то постояльцы? Впрочем, какая теперь разница?

Комендантский час наступал с заходом солнца, и уже вступил в свои законные права, что вначале осторожно, а потом все более и более настойчивей стало наводить Пашу на мысль о возможности, пользуясь случаем, "проверить бой винтовок". Иначе говоря, внезапно он почувствовал неизведанное прежде ощущение — которое вдруг остро обожгло сознание, заставило сердце биться быстрее и перехватило дыхание. Он вдруг понял, что с часовой стрелкой, ушедшей на круг отчета "комендантского часа", те живые люди, стоящие сейчас возле ориентира "Отель", превратились в бездушные мишени…

Продолжая рисовать в голове мнимую траекторию, Шабалин вдруг со всей ясностью осознал, что в настоящий момент от стрельбы по этим людям его ничего не ограждает. Чисто технически они стояли в пределах досягаемости действительного огня имеющихся на посту винтовок СВДС. Организационно — уровень стрелковой подготовки и его лично и дежурных поста вполне позволял справиться с такой задачей. С юридической стороны Шабалин имел полное право на открытие огня по лицам, нарушающим комендантский час. Более того, применение оружия в определенных обстоятельствах, четко указанных в приказе, полностью снимает с исполнителя ответственность за любой результат стрельбы.

Сдерживающим фактором, не позволяющим Шабалину тут же открыть огонь на поражение, оставалась только моральная сторона вопроса. Однако, вопреки всему представлению о непреложных устоях человеческого бытия, приобретенных Павлом в течение прожитой им жизни, моральная сторона вдруг стала рассыпаться как карточный домик — лишившись своего основополагающего фундамента — неминуемой ответственности одного человека за убийство другого человека.

Паша даже помотал головой, стараясь избавиться от этого наваждения, но оно, словно сгусток какой-то сверхъестественной силы стало окутывать его сознание, побуждая к бескомпромиссным действиям в открывшемся окне возможностей.

Ему вдруг неудержимо захотелось СДЕЛАТЬ ЭТО. Даже не ему самому, а кому-то запредельно жуткому по своей сути, глубоко сидящему в его сознании, тому безжалостному монстру, с которым Паша еще не был близко знаком, но уже знал о его существовании — замечая его присутствие в своём теле и разуме во время тренировочных стрельб, когда по необъяснимой причине твоё сознание зауживается только до одного действия — поразить цель — и ты забываешь обо всем на свете. В такие моменты ты не ведаешь, что делаешь, будто кто-то другой, а не ты, держит винтовку в такие минуты, и кто-то другой, а не ты, блаженно упивается ничем неограниченной властью над жизнями других людей…

Шабалин чуть приподнялся с кресла и, протянув руку, взял ближнюю к нему винтовку, установил прицел на 7, снял резиновые колпачки, откинул сошки и водрузил СВДС на мешок с песком.

Дальше всё могло быть решено в течение нескольких секунд, и Паша уже было потянулся рукой к рукоятке затворной рамы, как всё же нашел в себе силы остановиться.

Вернув винтовку на стол, он поднялся с кресла и стал ходить по посту туда-сюда, бешено прокручивая в голове рой мыслей, которые пытались найти здравое объяснение только что пережитому чувству.

— Товарищ старший лейтенант, что с вами? — спросил Бушуев.

Шабалин не ответил, вернулся на прежнее место. Некоторое время молча смотрел на "Отель". Подчиненные уже обратили внимание на непонятное поведение своего командира, но виду не подавали.

— Чёрт, — Паша помотал головой, но наваждение не исчезало — он неотрывно смотрел в прицел, снова чувствуя нарастающее непонятное возбуждение.

— Артём, — все же стараясь отвлечься, Шабалин позвал старшего поста.

— Я, товарищ командир, — отозвался снайпер.

— Ты читал Хемингуэя?

— Ну, — замялся Артём. — Было когда-то.

— Что читал?

— Да не помню уже. В школе что-то было. Про какого-то моряка, который пеленгаса неделю из моря вытащить не мог.

— Не пеленгаса, — усмехнулся Паша. — А марлина.

— Ну, пусть будет марлин, — согласился снайпер. — А что?

— Больше ничего не читал?

— Не-а, — мотнул головой снайпер. — А надо?

— Я читал "Прощай оружие", — сказал напарник. — Сильная вещь.

— Сильная, — согласился Шабалин. — Ориентир "Отель", правый торец. Четыре нарушителя комендантского часа. Все со стрелковым оружием. Быстро данные для стрельбы!