Дерни смерть за саван

Успокоившись, она обрела способность говорить вразумительно. Первым делом рассказала о драме полугодовой давности. По ее словам, гибель Хорхе выглядела подозрительно.

– Он всю жизнь разрывался между мной и работой. Я видела его так редко, так редко! – сетовала она, прихлебывая рубиновую жидкость из бокала. – Особенно в последнее время. Он говорил, что чем ближе срок сдачи этой треклятой железной дороги, тем больше у него работы. Пропадал целыми днями, а то и ночами… Приходил уставший, задумчивый, сразу ложился спать. А потом… это было где-то в середине лета… заявил, что надо отсюда уезжать.

– Уезжать? – изумилась Анита.

– Он ничего не объяснял. Твердил только, что мне надо переехать в другое место – например, в Мадрид. У него хватит денег, чтобы купить там хороший дом.

– А сам он планировал остаться здесь?

– Да. Сказал, что до окончания строительства его никто не отпустит, но потом он присоединится ко мне.

– И ты согласилась?

– Я сказала, что не оставлю его одного. Я же чувствовала, что у него какие-то неприятности.

– Связанные с работой? – уточнил Максимов.

– Мне показалось, не только с работой… Короче говоря, я осталась. Мне жалко было покидать этот дом, я так к нему привыкла! А теперь он наводит на меня жуть…

Далее Кончита поведала о том, как потрясла ее внезапная гибель Хорхе. У нее нет ни малейших сомнений в том, что это был не несчастный случай.

– Он всегда был осторожен, и технику держал в исправности. С ним не могло ничего случиться… разве что все было кем-то подстроено.

– По-твоему, его убили?

– Да… Но в полиции мне не поверили, сказали, что нет никаких оснований для расследования. Я ничего не сумела им доказать.

А затем начался ад. К Кончите стали приходить разные темные личности, уговаривали продать дом. Она уперлась, деньги ее не прельщали. Твердость характера вообще была фамильной чертой Моррьентесов, обладала ею и Кончита – за обликом плаксы с богатым воображением и слабыми нервами скрывалось редкое упрямство.

Она воспротивилась продаже дома, и тогда на нее обрушились кошмары. В уютных комнатах, где она провела столько покойных и счастливых дней, как будто поселились бесы. Сами собой включались приборы, оставшиеся в наследство от Хорхе, ночами кто-то завывал и дико хохотал, а вчера, когда Кончита, оторвавшись на минутку от глажки белья, поставила на плиту турку с кофе, на стене кухни нарисовалась мертвая голова Хорхе. Этого Кончита вынести не смогла, схватила фамильный пистолет, который с недавних пор лежал у нее под рукой, и, выпалив в белый свет как в копейку, опрометью кинулась вон из дома. Она нашла приют в монастыре сакраменток, в двух милях от города. Там переночевала, переговорила с аббатисой и приняла решение остаться в обители навсегда. Но прежде надо было еще раз вернуться в злополучный дом, чтобы забрать необходимые личные вещи и документы.

– Это дух Хорхе явился сюда! – закончила она свое повествование. – Когда Хорхе умер, я дала обет, что постригусь в монахини. Как мне жить одной? Но время шло, а я все не решалась. Вот он и спустился с небес, чтобы поторопить меня.

– Конни, – Анита взяла ее за руку, – ты же взрослый человек. У нас даже Вероника в такое не верит…

По части мракобесия Вероника слыла крупной специалисткой – знала великое множество народных легенд и верила в них безоговорочно.

Максимов дождался своего звездного часа и с авторитетным видом вступил в дискуссию:

– Нелли права: мистика ни при чем. Вас… а вчера и нас… просто дурачили.

– Как ты это выяснил? – заинтересовалась Анита.

– Нет ничего проще. В стенах просверлено несколько отверстий, диаметром в полдюйма, не больше. Снаружи они заткнуты заглушками, а изнутри замаскированы стенными панелями, поэтому обнаружить их нелегко. Но я знал, что они есть. А на газоне с восточной стороны дома остались следы от трехногой подставки.

– Что же на ней стояло?

– Вариация волшебного фонаря. Камера-обскура с мощной линзой, позволяющая через сравнительно маленькую дырку в стене проецировать нарисованную человеческую голову и другие изображения. Согласен, впечатляюще… Недаром иезуиты использовали волшебные фонари для религиозной пропаганды – показывали обывателям мерзости ада. Источником света служит свеча или масляная лампа, усиленная рефлектором.

– Но волшебный фонарь дает неподвижную картинку, а лицо на стене шевелилось, – высказала сомнение Анита.

Максимов самодовольно парировал:

– Сразу видно, что ты не читаешь научных журналов. Ты что-нибудь слышала об опытах Плато и Штампфера? Они изобрели стробоскоп, который позволяет ряд последовательных рисунков превратить в движущееся изображение. Если стробоскоп соединить с волшебным фонарем, то вполне можно устроить балаган, подобный тому, который мы видели сегодня ночью.

– Я в этом ничего не понимаю, – жалобно промолвила Кончита.

– Тебе и не нужно, – успокоила Анита. – Я верю выводам Алекса. Я и сама что-то такое предполагала, но мне не хватило технических познаний. Теперь все встало на свои места. Кто-то дурачится над тобой, только и всего.