Derniеre danse des coeurs d amour (СИ)

Она почти задохнулась от накатившей на нее бури эмоций: смущение, удовольствие и опаляющее легкие ощущение влюбленности. Флоренс мысленно чертыхнулась — все-таки она призналась себе. После вчерашнего поцелуя они молча ушли в гостиную и уселись на диване — она читала, а он, развалившись, просто изучал мельчайшие черточки ее лица и фигуры, заставляя ее густо розоветь под таким пронзительным взглядом. Но в повседневном общении по сути ничего не изменилось — колкие шуточки продолжали проскальзывать в речи, и будут всегда. У обоих было хорошее настроение, поэтому говорили много и обо всем. Флоренс невольно вспомнила разговоры с Поттером — по сравнению с этим то были просто сухие пустые слова, не откладывающиеся в памяти. С Малфоем же все было кардинально по-другому. И сейчас, когда он сверлил ее мягким лукавым взглядом, она чувствовала, как внутри все медленно тает, как снег весной. Им было всего по пятнадцать — возраст первой любви, первых поцелуев и вообще… Первого всего. Да, она стеснялась, краснела, но все равно чувствовала себя необычайно комфортно с Малфоем. Разговаривали ли они, молчали, шутили или же бросали друг на друга косые изучающие взгляды — было спокойно и как-то по-домашнему тепло. Обычно парочки складывались из подростков, которые имели мало общего и толком не общались друг с другом до того, как начать встречаться. И обычно ничего путного из этого не выходило. Флоренс никогда не понимала, как можно сходить с ума по человеку, с которым ты просто пересекаешься в коридорах? Она недавно сидела в библиотеке и готовилась к семестровому зачету по рунам, как за стеллажом услышала хихиканье стайки девчонок. Одни восхищенно обсуждали «глубокие сапфировые» глаза Энтони Голдстейна и его белозубую улыбку, а вторые мечтательно вспоминали холодного красавца Малфоя с бездонными серыми глазами и благородной внешностью. И обдумывали, как бы затащить красавчиков под омелу — в Рождество, как-никак, случаются чудеса. Флоренс тогда фыркнула и уткнулась в словарь, обдумывая, почему девочки такие ветреные и влюбчивые — сегодня им Забини подавай, завтра смазливого Корнера, послезавтра Поттера (всех покорили его «изумрудные, с золотыми всполохами в глубине, глаза»), а потом Малфоя! Вот попробовали бы они поболтать с Малфоем, который умеет очень красиво отшивать, сразу бы ударились в слезы и бросились к Плаксе Миртл пожаловаться на тяжесть неразделенной любви к слизеринскому красавцу. Так всегда было. И Уайлд смирилась с тем, что рядом с Драко постоянно будут виться восхищенные поклонницы — на первом курсе мелкие девчонки тайком вздыхали в коридорах, на четвертом лили по ночам слезы в подушку из-за ледяного безразличия Малфоя, а вот сейчас переживают, как бы поудачнее его охмурить. Потом, когда парнишка подрастет и возмужает, на работе у него вообще не будет отбоя от красавиц в мини-юбках, с томными глазами и роскошными фигурами. В глубине души Флоренс знала, как называются все эти глубокие размышления, но упрямо спорила с ехидным внутренним голосом, на все лады напевающим: «Ревность, ревность, ревность…». Но ей было не на что жаловаться — стоило поманить пальцем, и Драко прибежит к ней как ручная собачонка хоть с другого конца света. Он всегда понимал ее, пытался улучшить свой скверный характер заносчивого засранца, был великолепно образован и довольно талантлив, с ним всегда было, что обсудить. Ну и еще он умеет потрясающе целоваться… Флоренс вспыхнула до корней волос от своих воспоминаний под добродушно-насмешливым взглядом Малфоя и его озорной полуулыбкой. Девушка быстро сглотнула, решаясь посмотреть прямо в жемчужно-серебристые глаза Драко, в которых плясали бесенята и вместе с тем разливалась непонятная нежность.

— Ты красная, — вкрадчиво шепнул Малфой. — Очень красная.

— С чего бы? — довольно смело буркнула Флоренс, сверля упрямым взглядом переносицу Драко.