Деррида

Через год после Балтимора в Париже у Жана Пьеля был званый ужин. Лакан искренне сжимает в своих маслянистых руках руку Деррида и спрашивает его, над чем он сейчас работает. Платон, Сократ, «фармакон», буква, начало, логос, миф: философ готовит какой-то текст для Tel Quel…

И опять же он [Лакан] заявляет, что это странно, но он уже говорил о тех же самых вещах. Его ученики могут это подтвердить. Чтобы избежать спора, Деррида обращается к психоаналитику и пересказывает ему следующую историю. Однажды вечером, когда Пьер начинает засыпать рядом с Маргерит, он спрашивает отца, почему тот на него смотрит:

– Потому что ты красивый.

Ребенок тут же заявляет, что из-за этого комплимента ему хочется умереть. Деррида, немного встревоженный, пытается понять, что это значит.

– Я себя не люблю, – говорит ребенок.

– И с каких пор?

– С тех пор как говорю.

Маргерит берет его на руки и говорит:

– Не волнуйся, мы тебя любим.

И тут Пьер начинает смеяться:

– Нет, все это совсем не так, я страшный обманщик.

Лакан пропускает это мимо ушей. Но через какое-то время Деррида, к своему великому изумлению, обнаруживает в тексте своего собеседника эту историю, которую тот воспроизвел на лекции во Французском институте в Неаполе в декабре 1967 года. Лакан рассказывает ее так: «„Я страшный обманщик“, – говорит малыш четырех лет, утыкаясь в руки своей родительницы перед отцом, который только что на его вопрос: „Почему ты на меня смотришь?“ – ответил: „Потому что ты красивый“. И отец не видит в этом (даже когда ребенок в промежутке сделал вид, что потерял всякую любовь к себе в тот день, когда заговорил) тупик, который сам навязал другому, притворившись мертвым. Дело за отцом, который мне это сказал, услышать меня отсюда или нет»[403].

Деррида, глубоко уязвленный этой едва ли не мстительной эксплуатацией личного разговора, не будет поддерживать никаких личных отношений с Лаканом. Но он не откажется от весьма внимательного прочтения его «Текстов».

Глава 4 Удачный год. 1967

Письмо, отправленное Деррида Габриэлю Бунуру 12 января 1967 года, показывает, насколько важным для него даже после всех недавних успехов остается мнение старого писателя. Тон письма лиричен, местами загадочен и в любом случае весьма далек от того, что Деррида использует в письмах другим корреспондентам.