Дервиш

— Я говорил о тех, на чьих костях прошла эта реформа! Сколько простых людей заплатило за это самое величие своей жизнью? Им не пофиг, чем там стал Рим после их смерти?

— С тобою трудно спорить, Лёха! — Слава махнул рукой.

— И тот же Сулла, стремясь усилить государственную власть, — продолжал Пахомов, — лишь усилил влияние и власть аристократии. Его государственный переворот так ничего и не перевернул! Благими намерениями, Слава! Я читал историков и поражался — сенаторов ничего, кроме власти, не интересовало! Представляете: они кричат: «Аве Сулла!», а он им: «Какое „аве“? Мы в заднице! Вы что, не видите?!». А они снова: «Что ты такое говоришь, Сулла? Аве тебе!», а он им: «Вы что, не римляне? Латынь не понимаете?! Мы в заднице, говорю вам!!».

Машину довольно сильно качнуло, и Пахомов звучно стукнулся головой об обшивку салона.

— О! Вы слышали тупой звук? — Громко спросил Трутнёв. — Что это было?

— Когда уже по нормальной дороге поедем? — Возмутился Пахомов, потирая висок.

Вика развернула на коленях карту:

— Сейчас хорошая дорога начнётся.

Глеб ткнул пальцем вправо от себя:

— В той стороне, километров через семьдесят, есть небольшой городишко, Старославинск называется. Там есть краеведческий музей, а его директора зовут Вадим Сергеевич Виноградов. Замечательный такой дядька!

— И что, откуда его знаешь? — Поинтересовалась Вика.

— Мы туда как-то горшки сдавали из разорённого кургана.

— Смотрите! Указатель! — Пахомов наклонился вперёд.

— Бурташёво! — Прочитала Вика.

— Через три километра свёрток будет в ту сторону, — Глеб махнул рукой, указывая направление. — В тех местах есть Медвежье болото, я там когда-то, после армии, с группой Васи Былянова ходил.

— Это когда Бабу золотую искали? — Усмехнулся Славик. — Вспоминаешь былое?

— Ну да! Дело прошлое! Зато весело было!

Просёлок кончился, джип грузно, с пробуксовкой, выкатился на асфальт. Колёса тотчас вцепились в ровное шершавое покрытие, сбрасывая с себя ошмётки жирной влажной глины. Машина полетела по трассе, казалось, не касаясь колёсами дороги.

— Ну вот, другое дело! — Довольно улыбнулся Глеб, с удовольствием прибавляя скорость. — И возвращаясь к нашему разговору, Алексей, скажу так: подобные экскурсы в историю лишний раз меня убеждают в том, что мир внутри себя мы создаём сами, и сами же его разрушаем, и поэтому можем сами себя спасти!

— Это вот спасение — лишь пустые беспредметные разговоры, идеализм, почва для религии. — Махнул рукой Пахомов.

— А что плохого в религии? — Улыбнулся Глеб.

— Только не говори, что… — Уставился на него Пахомов. — А ты что, может быть, и сам пошёл бы в монахи?

— А что в этом плохого? Может быть, именно так когда-нибудь и сделаю!

— Постриг примешь? Представляешь, Слава, — Пахомов живо повернулся к Трутнёву, — как звучит: «нейромонах Акакий, в миру — Глеб Савёлов»!

— Вообще-то, иеромонах! — Поправил его Слава.

— Я в курсе! — Отмахнулся Пахомов.

— А почему Акакий? Разве нет других имён, более благозвучных? — Улыбнулся Глеб.

— Имя должно нести и смысловую нагрузку! Частица «а» служит отрицанием, например — социальный — асоциальный, типичный — атипичный!

— И что? — Рассмеялся Глеб.

— Вообще-то, это не частица, а приставка! — Вмешалась Вика. — И она служит для образования слов с обозначением отрицания или отсутствия признаков и смыслов! Я всегда говорила, Пахомов, что ты аномальный!

— Да я об этом и говорю: «асимметричный» значит несимметричный, «алогичный» это — нелогичный! Или ещё, к примеру, стероиды — астероиды!

— Болтун и трепло! — Махнула рукой Вика.

Глеб и Слава рассмеялись.

— Если тебе каким-то чудом удастся пораскинуть своим умишкой, — ответил Вике Пахомов, — ты поймёшь, что астероиды одним своим существованием отрицают стероиды.

— Да — а! Бывают случаи трагические, а бывают — клинические! — Протянул Слава.

— Вячеслав, это всё фигуры речи! — Парировал Пахомов.

— Пахомов! Не трогай ни речь, ни фигуру! — Покачала головой Вика.

— Ладно, — сказал Глеб, — пора внести ясность в протекающие во мне процессы! Давайте остановимся! Мне надо по делу!

— Конечно, Глеб! Лично я — за любые инновации! — Кивнул Пахомов.

Джип качнулся пару раз и замер в подсохшей траве возле берёзовой рощицы.

— Так, умные — налево, красивые — направо! — Глеб выпрыгнул из машины. — Вика, если что — кричи!

— Не дождёшься! — Буркнула та, исчезая между деревьев.

…Парни стояли возле машины, греясь на солнце, уже припекающем плечи и спины, и негромко переговаривались. Подошедшая с небольшим букетом полевых цветов Вика с улыбкой спросила:

— Слышите, петух где-то кукарекает?

— Точно! Я слышу! — Кивнул Славик.

— По карте мы уже рядом с посёлком! — Глеб полез в бардачок.

— Как называется? — Спросил Пахомов.

— Кажется, Подможное! Сейчас ещё раз гляну!

Глеб развернул на капоте джипа карту и поискал на ней нужный участок.

— Да, точно, село Подможное!

— И сколько до него? — Славик заглянул через его плечо.

— Да по краю уже едем, свёрток найти надо! — Глеб посмотрел по сторонам.

— Глеб, нам бы в магазин заехать, — взглянула на него Вика, — купить чего поесть в дороге, чтоб на готовку не останавливаться!