Дервиши на мотоциклах. Каспийские кочевники

Стыдно, понятно, ему не было ни капли, и очень хорошо, наверное, он тоже себя чувствовал. Бодро и решительно мы поднялись на третий этаж и вошли в квартиру. Каково же было мое удивление, когда нас встретила узбекская девушка лет девятнадцати, которая не говорила по-русски совершенно. Вообще не знала ни единого слова. Тургун несколько смутился, что-то такое бормотал невнятное, а потом посмотрел на меня решительно и заявил, что это его местная жена, Лия.

– Только, пожалуйста, – добавил он, с особенным выражением посмотрев мне в глаза, – не рассказывай маме.

Еще бы, не рассказывай, московскую жену с детьми он сам часто приводил к нам в гости и понимал грешным делом, какой мог выйти конфуз. Не знал он мою маму совершенно, ее б это только позабавило. Но Москва и наша семейная фатера на Дмитровском шоссе были далеко. А тут я не мог никак понять, почему Лия нам не открыла, когда мы звонили в дверь? И почему, тем более, не подошла к телефону? Однако и эта ситуация разрешилась просто. Оказывается, девушки на Востоке, когда одни, незнакомым людям дверь не отпирают. Это закон, он в крови. А к телефону не подошла, так как увидела в глазок, что мы русские, поняла, что это мы звоним, а по-русски-то она не говорит. Вот и застеснялась…

В общем, стол был мигом накрыт, на середине установили роскошное блюдо с уже дымящимся пловом, – как быстро был устроен этот плов, до сих пор для меня загадка, – и несколько чайников с разными чаями: зеленый чай, черный чай, чай с какими-то горными травками, просто горные травки без чая, предлагая мне которые, Тургун смотрел как-то особенно выразительно. И, понятно, водка.

Стали мы есть и пить, Лия прислуживала, Тургун внимательно следил, как мы употребляем плов. Мы употребляли, только я никак не мог расслабиться; в самой гостиной, где мы сидели, что-то было не так. Вроде бы вполне типичная советская интеллигентская обстановка – серванты, книжные шкафы, – но оформилась какая-то неправильность, смещенность, из-за которой как бы было немного стыдно. Хотя, вроде бы, не с чего. Я даже поглядывал на Ксю – понимает ли она, где в этой позиции ошибка? Но Ксюше, кажется, было по барабану, очень вкусный плов, а не ели мы ничего, кроме фруктов, дня полтора. Запиваешь горячим чаем, и исключительное блаженство. Наконец, меня осенило, какая странность обстановки мешает мне расположиться вальяжно и чувствовать себя естественно, – кроме молчаливой азиатской красотки, разумеется… Однако не в Лие было дело.