Держава богов

– Глупенький, – вздохнула наконец Йейнэ. – Не ищешь ты у нас легких путей.

Я попытался обратить все в шутку, вот только улыбку едва удалось вымучить.

– А трудные пути обычно как-то забавней.

Она покачала головой:

– Ты чуть не умер сегодня.

– Да ладно, на самом деле ничего такого… – Она уставилась на меня особенным взглядом, и я съежился. – Ведь все кончилось хорошо.

– Вообще-то, нет. Или, точнее, не должно было. Однако божественная удача, похоже, все еще при тебе, несмотря на все случившиеся с тобой перемены. – Тут она перестала улыбаться. – Порядочной матери нужно не только позаботиться о безопасности ее детей. Она еще и хочет, чтобы они были счастливы, Сиэй.

– Э-э-э… – Я невольно слегка напрягся, не понимая, куда она клонит. Она была менее непредсказуема, чем Наха, но ее мысль двигалась по спирали, так что порой – а все мои мозги смертного, способные размышлять лишь линейно! – я не мог за ней уследить. И я сумел лишь сказать: – Так это же, наверное, хорошо.

Йейнэ кивнула. Ее лицо было неподвижно, но за этой маской угадывалось непостижимое коловращение мыслей. Потом она бросила на меня еще один Особенный Взгляд, и я непонимающе заморгал, потому что в нем горела ярость, подобной которой я целый век не видал.

– Я сделаю так, чтобы ты узнал счастье, Сиэй. Мы это сделаем.

И она говорила не о себе и Нахе. Я знал это столь же верно, как и то, что Троих следует писать с большой буквы. И, хотя Трое ни разу не объединялись со времен ее обожествления, она была одной их них. Частью величайшего Целого. А когда все Трое желали чего-то одного, каждый из них говорил голосом этого Целого.

Я склонил голову, благоговейно принимая оказанную мне честь. Однако потом нахмурился, сообразив, что она имела в виду.

– В смысле, прежде, чем я умру?

Йейнэ замотала головой. Она вновь была лишь собой. Потом наклонилась и положила руку мне на грудь. На краткий миг я ощутил тонкие вибрации ее тела. Притупленные чувства тотчас же меня подвели, но и за эту малость я был благодарен. У моей прекрасной Йейнэ не было сердца, но оно ей и не требовалось. Его в полной мере заменяло биение жизни и смерти целой вселенной.

– Мы все умираем, – тихо проговорила она. – Кто раньше, кто позже. Даже боги… – И прежде, чем эти слова вновь навеяли на меня только-только побежденную меланхолию, она вдруг подмигнула. – Однако то, что ты мой сын, должно все-таки давать тебе некоторые привилегии!

И она растворилась в воздухе, оставив после себя лишь иссякающее тепло от прикосновения ее пальцев к груди и обновленные, чистые тряпки гнезда. Улегшись, я с удовольствием обнаружил, что в гнезде остался и ее запах. Туман, приглушенные цвета, любовь матери. И – едва уловимым намеком – женская страсть.

Мне хватило. Той ночью я спал крепко и хорошо.

Правда, до этого я все-таки проявил непослушание и около часа провалялся без сна, гадая, что задумала Йейнэ. Я мысленно потирал руки и не мог удержаться. Все дети любят сюрпризы…

– Спасибо всем, что пришли, – сказала Ремат. Ее взгляд поочередно коснулся каждого из нас: меня, Шахар, Декарты – и, что странно, выделил среди придворных Гнева и Морад. Эти двое, преклонив колени, разместились позади Деки и Шахар, уступая передние места высокорожденным. Присутствовал и Рамина, он стоял за троном Ремат, по левую руку. Я подпирал стену неподалеку, сложив на груди руки, и изображал смертную скуку.

Дело было к вечеру. Мы, вообще-то, ждали, что Ремат созовет нас гораздо раньше – поутру, когда она обычно проводила приемы, или вскоре после этого. Однако за нами никто так и не явился. Брат с сестрой весь день занимались обычными делами высокопоставленных Арамери, а я просто спал до полудня: представилась возможность, так грех не воспользоваться. Затем Морад, спасибо ей, прислала в мое логово достаточно храбрых слуг. Они доставили мне еду и свежее платье, а потом отвели к Ремат.

И вот она улыбалась нам с приземистого каменного кресла, которое до Войны богов служило алтарем и до сих пор попахивало демонской кровью Шинды.

– В свете вчерашних весьма прискорбных событий, – начала она, – похоже, настало время задействовать план, который, как я надеялась, никогда не понадобится. Декарта! – Тот вздрогнул от неожиданности и поднял взгляд. – Твои литарийские наставники уверяют, что ты, несомненно, самый одаренный юный писец, когда-либо у них обучавшийся. А поскольку мои соглядатаи в «Литарии» подтвердили мнение учителей, я делаю вывод, что это не просто раболепная ложь. И ты даже представить не можешь, как меня это радует!

Дека целую секунду смотрел на нее с откровенным изумлением и только потом выговорил:

– Спасибо, матушка.

– Не торопись благодарить. У меня есть задание для тебя и Шахар. Оно потребует немалого времени и усилий, и от него будет полностью зависеть будущность семьи. – Ремат скрестила ноги и повернулась к дочери. – Известно ли тебе, Шахар, что я собираюсь вам поручить?

Впечатление было такое, что этот или похожий вопрос задавался уже не впервые. Во всяком случае, Шахар совершенно спокойно подняла голову и ответила: