Держава Сасанидов. 224-652 годы

Шапур II, как и многие выдающиеся люди, был личностью многогранной. Он был человеком умным, волевым и храбрым, имел талант организатора, однако легко впадал в гнев, поддавался страстями, зачастую проявлял жестокость и неуступчивость, хитрость и даже двуличие. В то же время он умел быть, если того требовала необходимость, терпеливым и сдерживал скоротечные желания ради пользы дела. Так, захватив как-то в одном из римских форпостов привлекательную жену влиятельного сенатора из Нисибиса, он обошелся с ней неожиданно великодушно, да и прочих женщин велел не трогать, что было не в традициях персов. Аммиан Марцеллин объясняет это вполне прозаическими мотивами: Шапур «надеялся ценой ее возвращения мужу купить предательскую сдачу Нисибиса», а что касается других женщин, «он только до поры до времени притворялся милосердным с тем расчетом, чтобы все, кого он раньше устрашал своей бесчеловечной жестокостью, оставили страх и по собственному почину явились к нему, узнав… что в величии своего счастья он стал проявлять гуманность и мягкость»^{90}.

Можно ли назвать его выдающимся полководцем? Пожалуй, нет. Каких-либо громких безоговорочных побед в сражениях он не одерживал, его военные акции не единожды разбивались о военную силу и римлян, и армян. Однако благодаря политико-дипломатическим способностям он умел выигрывать войны и оставаться, казалось, бесконечно долго на престоле Сасанидской державы. К моменту его смерти империя персов достигла небывалого прежде могущества.

Военный кулак Сасанидов

Как мы уже видели выше, первые годы становления сасанидской государственности характеризовались сочетанием дипломатических усилий и военных акций. Со временем роль войска все возрастает: оно увеличивается количественно и прогрессирует качественно.

Структуру сасанидской армии в общих чертах можно обрисовать следующим образом. Во главе воинства стоял верховный главнокомандующий — сам «царь царей» или замещавший его эран-спахбед. Верховному главнокомандующему подчинялись генералы-спахбеды, возглавлявшие контингенты войск, приведенные азаданами — «свободными». Сами аристократы-азаданы формировали элитную тяжелую кавалерию, зависимые от них люди — легкую конницу преимущественно из лучников и пехоту. Среди массы азадан выделялись стяги вузурган — «великих родов», преимущественно парфянского происхождения (Карены, Сурены и т. д.). Вооружение и снаряжение приобреталось воинами за свой счет, так что в коннице служили наиболее богатые персы (особенно это касалось тяжеловооруженных отрядов), а в пехоте — беднота.

По сути своей, как и парфянское войско, сасанидская армия являлась иррегулярной. Шахи, конечно же, видели и ощущали на себе эффективность регулярной ромейской пехоты, но ввиду веских обстоятельств (меньшая населенность, определенная социальная организация и менталитет населения) вынуждены были оперировать тем, чем располагали, — ополченческой конницей. Впрочем, кое-какие регулярные части у сасанидов все же были — это гарнизоны городов и крепостей и личная гвардия шаха.

Армия, основанная на принципах ополчения, не могла в течение длительного времени быть эффективной в столкновениях с римскими и византийскими войсками. Кроме того, такой способ комплектования был неудобен и для шахиншаха, поскольку давал военную силу в руки крупной родовой аристократии, отношения с которой складывались на протяжении персидской истории порой очень непросто. Решающий шаг был сделан при Хосрове I, который поделил страну на четыре военно-административных округа, а на передовые позиции стал выдвигать служилую знать — дехкан, преданных лично шаху. Впрочем, даже этому великому правителю не удалось в полной мере перевести персидскую армию на регулярную основу.

Другим фактором, ограничивавшим эффективность военных усилий Сасанидов, было отсутствие развитой фискально-финансовой (до эпохи Хосрова) и логистической системы. По поводу военной экономики стоит отметить, что залогом существования сасанидской армии, как и любой вообще, являлось хозяйственно-финансовое благополучие государства. Благополучие это зиждилось на податном сословии с его налоговым потенциалом, увеличивалось через военные победы (с сопутствующими репарациями и данями от побежденных) либо уменьшалось в результате военных поражений и нередких природных катаклизмов (засухи, землетрясения, эпидемии).

В отличие от Рима и Византии, Сасанидское государство не могло похвастаться большим процентом городского населения. Подданные персов в массе своей были сельчане. Сельские жители, особенно на востоке, занимались скотоводством и куда в меньшей степени — земледелием. Они были источником пополнения как самой армии, так и ресурсов для ее обеспечения; они же были одной из главнейших целей вражеского вторжения, и соответственно их нужно было успеть защитить от вторгшегося супостата. Защищали их и само войско, и сеть фортификационных сооружений, ныне прослеживаемых археологически^{91}.