Держава (том третий)

Не успели дружинники расстрелять по царскому портрету, служившему мишенью, весь боезапас, как услыхали неподалёку:

— Бяда–а! Бяда–а! Солдаты бягут, — увидели машущего руками конопатого Николая.

— Наверное, в Зимнем дворце услышали, — хмыкнул Шотман, убирая в карман револьвер. — Уходим, ребята. А ты, Дришенко, постепенно обучай орловца, — побежал вслед за рабочими по хлипким сгнившим доскам в глубь болота, с удивлением заметив, как орловец шустро обогнал его, брызгая грязью из–под трухлявых досок.

— Силён рысак! — пыхтел сзади Дришенко.

— Ребята, через перелесок, в огороды бегите, а там и дома предместья начинаются, затихаритесь у кого, — хлюпая башмаками, замедлил бег Шотман. — Давай, Гераська, часть досок с тропы разбросаем, — достав револьвер, выпустил остаток обоймы в мелькнувшую белую гимнастёрку с красными погонами и улыбнулся, услышав болезненный вскрик. — Получил, орясина, вишнёвую косточку в брюхо, — споро раскидывал за собой грязные доски и жерди.

Аким, держа под руку Ольгу, стоял у бордюра питерской мостовой, намереваясь перейти на другую сторону.

Извозчика они отпустили, решив прогуляться и подышать пряным воздухом тёплого майского дня.

— Мадемуазель, как полагаете, к вечеру перейдём мостовую или тут заночуем? — улыбнулся даме, получив ответную улыбку.

Рядом с ними по брусчатке проносились одноконные и пароконные экипажи. Рыча моторами, пыхали дымом входящие в моду авто и, цокая копытами, ехали двухколёсные открытые экипажи без кучера, с одним седоком, называвшиеся весьма точно — «эгоистки».

— Чуть шею не вывернул, эгоист, на вас, сударыня, заглядевшись, — прижал руку дамы к белому кителю. — Вы действительно выглядите весьма элегантно в этом тёмно–синем жакете с модной, чуть расширяющейся к низу юбкой, будто прибыли из Парижа, а не Рубановки, — вновь потискал локоток.

— А все эти глазастые шофёры в сдвинутых на лоб очках и кепочках «здравствуй–прощай» не знают, что совсем недавно, в забытой богом деревне, вы сами, без парикмахера завивали волосы щипцами и «притирались»… Мадам Светозарская учит, что говорить «красились» — не этично, — получил локотком в бок и замолчал.

— Давайте, сударь, закроем глаза и перебежим на другую сторону, — смеясь, предложила Ольга.

— Опасно. Могут задавить, — вновь потискал локоток Аким.

— Не менее опасно, чем стоять здесь. Потому что я могу вас убить, — смело повела его по брусчатке мостовой. — Ну, вот видите, господин поручик, перешли.

— На войне не так страшно было, — улыбаясь, поцеловал её в щёку. — О-о! Выставка общества любителей комнатных растений и аквариумов. Зайдём? Я обязан купить мама экзотических рыб и герань.

— Тогда уж лучше зайти в парфюмерный магазин товарищества «Брокар и К°», — хихикнула Ольга. — И купить мама духи. Видишь, на рекламном плакате прекрасная женщина в шляпе и воздушном белом платье прижимает к сердцу цветы…

Во–первых, не к сердцу, а к груди. Во–вторых, ей бы больше подошёл синий жакет. В-третьих, если бы нас увидел полковник Ряснянский, то попенял бы мне в портретном зале полка, почему я шляюсь по Питеру пешком, а не езжу в экипаже… Нарушая этим гвардейские заповеди. А как бы хотелось пригласить вас в пристанционный буфет и угостить водочкой с пивом…

— Может, лучше в ресторан? — улыбнулась в ответ Ольга.

— А пойдём вечером в Буфф?! — каким–то своим мыслям обрадовался Аким. — Вот уж повеселимся на славу…

Но вечером Ирина Аркадьевна, не послушав супруга, пригласила в гости Георгия Акимовича с чадами и домочадцами. Пришли все, кроме старшей дочери.

Максим Акимович быстро справился с раздражением от общества своего либерального братца, ибо супруга расстаралась, и стол ломился от коньяка и водки.

Для себя и других приглашённых дам, она выбрала бордоские красные вина: «Шато–Марго», «Шато–Лафит», «Шато–Леовиль», «Бран–Мутон», «Бран–Рояль».

Строй винных бутылок тоже радовал размякшее сердце хозяина дома.

Кроме того, он позвал отведать — что бог послал, старинных приятелей, генералов Драгомирова и Троцкого.

Помимо родственников, Ирина Аркадьевна пригласила на обед графиню Борецкую, баронессу Корф и княгиню Извольскую с мужем.

В связи с таким наплывом гостей, Ирина Аркадьевна, страшно обидев своего повара Герасима Васильевича, обед заказала в ресторане «Кюба», и прислуживающие за столом официанты во главе с разбитным щекастым метрдотелем в смокинге, были оттуда же.

Метрдотель своим присутствием, ужасно бесил мадам Камиллу, а полдюжины официантов полностью испортили настроение её супругу и по совместительству лакею — Аполлону.

Наблюдая за ловкими молодцами во фраках и белых перчатках, услужливо предлагающих гостям различные деликатесы, он скрипел зубами, перенимая, однако, некоторые их манеры.

Генералы по–отечески глядели на поручика в орденах, и отдавали дань водке, коньяку и закускам.

— Господа! Уха «Царская», — объявил метрдотель, — с каспийской стерлядкой, кушать её, согласно старинным рецептам, рекомендуется ни с хлебом, а с горячими пирожками с начинкой из розовой сёмужки… Вку–у–с… Ум отъешь…